Кровавое сияние небес

— Нет, Юль… — Актер покраснел еще сильнее и до боли знакомым и любимым ранее жестом потер ладонью правую сторону шеи. — Я не соврал тебе ни разу. Ну, может, просто не договорил до конца про ту историю с Ланскими, но во всем, что касалось тебя и меня, все было чистой правдой. Я был самим собой с тобой и только с тобой. Хотя… Я даже уже не знаю, что такое быть собой, если честно, и кто он вообще — этот я. Но в целом я не притворялся, когда говорил, что восхищаюсь тобой, твоими мыслями, идеями и мировоззрением. А по поводу Таньки… Знаешь, как-то все на автоматизме уже происходит. Она говорит мне то-то и то-то, а я киваю и отвечаю ей «я тоже так думаю». Не знаю, как объяснить… Это выработалось за долгие годы существования внутри светской тусовки. Ты хочешь всем понравиться, потому что чем больше связей, тем чаще тебя приглашают сниматься или просто куда-то, на какие-то мероприятия, но и на них ты можешь встретить тех, кто пригласит тебя сниматься… Короче, весь этот мир — это знакомые знакомых, и так или иначе тебе приходится устанавливать хорошие отношения со всеми. А так как я увлекаюсь психологией, то знаю, что лучше всего с людьми соглашаться, они страсть как это любят. «Мы с тобой одной крови» и все такое. Поэтому твоя Танька приняла элементарную вежливость и привитое шоу-бизнесом легкое лицемерие за чистую монету. А на самом деле, как я уже говорил, я пригласил ее в клуб, чтобы окончательно установить, из чего она сделана. Ты же говорила в первый день встречи, что вы подруги. Вот я пытался нащупать, что ты в ней углядела такого, из-за чего дружишь. — Я молчала, поджав губы и уставившись в пол. Я как будто была окоченевшим трупом, который никто уже не мог пошевелить. Все мои члены застыли. — Юль, — позвал он. Затем подошел и положил ладони на мои оголенные локти, торчащие в стороны, из-за того что я скрестила руки на груди. — Юль? — Погладил. Я вздрогнула и отошла. — Ты веришь мне?

— Не знаю.

— Как мне тебя убедить?

Я вдруг задумалась: чего это ему неймется? Для чего меня надо обязательно убеждать? Таких, как я, а тем более как Танька — пруд пруди, переключайся на следующих. Но нет. Он пытается достучаться именно для меня. Я знаю, внутренний голос будет смеяться, когда услышит эти мысли, но что если я действительно небезразлична самому Антону Комиссарову?

— Как все прошло вчера с огнями? — Не то чтобы я сразу простила актеру все его прегрешения, мне просто хотелось сменить тему.

Комиссаров с охотой рассказал и даже, успокоившись, вернул цвет лица в первоначальное состояние:

— Где-то в полночь или в начале первого в небе появилось шесть объектов, погорели красным светом минут десять и погасли. Как и в прошлый раз. Ярик пытался поймать какие-то волны, но их излучение до нас не докатилось, увы. — Неожиданно он, ухмыльнувшись, добавил: — Если оно вообще было, конечно.

Я заинтересовалась:

— А что, ты уже не веришь, что это НЛО?

— Ну, как-то… Наверно, нет. И вообще, не нравится мне все это. — Антон снова заходил по комнате и потом устроился в любимом кресле. В кресле, в котором он спал, охраняя мой сон. В кресле, в котором я спала, пытаясь забыть о том, как он в нем спал… Юнг был бы рад — такой простор для анализа.

— Если тебе не нравится, — медленно произнесла я, раздумывая, стоит ему показывать одну вещицу или нет, затем все-таки решила, что стоит, — тогда взгляни вот на это. — Я достала из сумки завернутый в прозрачный пакет кусок тонкой веревки, сгоревшей до черного цвета. — Я нашла это на месте, где была убита Саша. Сперва я думала, что эта улика относится именно к ее гибели или вообще ни к чему, но сейчас вдруг прикинула: что если это разгадка красных огней? — Антон, взяв у меня из рук целлофан, рассматривал через него предмет. — Что скажешь? Это может иметь какое-то отношение к фантастическому небу?

— Хм… Мне кажется, я знаю, что это такое. Почему ты раньше не показала? — поднял он на меня глаза.

— Ну как… Ты вроде здесь только ради огней, а не ради Ланских. Мне просто казалось, что это может быть атрибутом ритуального убийства. И потом… Антон, ты же так верил в НЛО! Я, наверно, сама хотела верить, именно потому, что тебе доставило бы радость, окажись это правдой, и поэтому бессознательно не связывала улику с огнями.

Антон посмотрел на меня как-то иначе.

— Ты готова была отказаться от своих убеждений в усладу моих убеждений? Ты же веришь только в Бога и не веришь в пришельцев.

Да, я действительно готова была отказаться от всего, во что верила. Вернее, признать существование того, во что я не верила. Для услады Антона. Конечно, мне не хотелось развивать эту тему, и, несмотря на то, что в его глазах танцевала не ожидаемая в таком случае самодовольная усмешка, а вполне себе натуральная нежность и даже капелька счастья, я переключилась:

— Так о чем тебе говорит эта деталь?

— Я наконец-то начинаю представлять, как это технически было устроено.

— Огни в небе выполнены технически? Но для чего? Кому это надо? Чтобы прикрыть убийства? Но ведь никто не поверит, что какое-то непонятное сияние в небе является убийцей-душителем.