Кровавые Ангелы: Омнибус

Тарик открыл огонь из болт-пистолетов, стреляя одновременно с двух рук. Рафен увидел как обезьяноподобного, мускулистого и покрытого оранжевым мехом мутанта отбросило назад с дырой в груди размером с кулак, минотавр рядом с ним был убит снарядом, прошедшим навылет через глазницу.

Однако Новые Люди приближались к вратам. Рафен спрятался за укрытием и встал на одно колено. Длинный и худой арахнид встал перед ним на дыбы, в ответ Рафен махнул лезвиями вдоль дула болтера Чейна и вскрыл зверю живот, оттуда на грязную землю пролились витки дымящегося кишечника. Отбросив ударом ноги умирающего сростка, он выстрелил в приближающуюся группу.

Ветча завыл, когда мутант-пес укусил его за руку, в ответ Космический Волк разрезал собаку на части.

— Сколько еще? — заорал он.

— Еще много, — ответил Тарик, убивая пару крысо-людей. Он отшагнул назад, выбросил пустые магазины из пистолетов и перезарядил их на ходу:

— Все как один в этой адской дыре пришли сражаться с нами?

— Кажется, что да… — предположил Рафен, его лицо исказила гримаса, когда пистолет в его руке заклинило от грязного снаряда. Проклиная плохое обслуживание подобранного оружия, он пытался разобраться с затвором, когда к нему кинулись Новый Люди. Выбросив давший осечку патрон, он загнал новый снаряд в патронник, но геносозданные воины Байла двигались словно молнии. Выстрелы ушли высоко в небо, когда самый здоровый из них — человек-гора из плоти, в длинной мантии из кожаных лоскутов — огрел Кровавого Ангела тяжелой булавой.

Рафена сбило с ног, от удара он кувыркнулся. Пребольно приземлившись, он захрипел. Внезапно усилие, чтобы подняться, стало тягостным, в два раза сложнее, чем должно было быть. Он ощутил знакомый ныне, тревожный спазм в грудной клетке. Просыпаясь, паразит двигался.

— Вы ошиблись, — произнес воин в плаще, его голос рокотал как двигатель, — теперь вас ждет только боль. Только боль.

Рафен поднял пистолет, его палец сжался на спусковом крючке, но Новый Человек уже произносил, шептал чары, обращенные к паразиту. Чейн, как оказалось, не единственный знал слова мучительной молитвы.

Кровавый Ангел пытался не закричать, но на выдохе непроизвольно заорал, раскаленные добела, мучительные крючья боли проткнули его нервы, и он зашатался, роняя оружие. Каждый мускул в его теле охватило пламенем, его плоть сгорала под иссушающей, обжигающей болью. Самым центром пожарища внутри него была вращающаяся, корчащаяся личинка, мучающая его плоть в грудной клетке. Он пытался произнести слова литании силы, просьбу к Сангвинию даровать ему силу духа, но каждая частичка его "я" страдала от агонии. Он стал пустым сосудом, медленно наполняющимся страданиями.

Голос возвышающегося существа становился все громче и громче, звук достиг Тарика и Ветча. Они тоже упали, их оружие замолчало, когда их тела восстали против них самих.

НОВЫЙ ЧЕЛОВЕК сделал глубокий вдох, готовясь произнести финальную строчку молитвы-боли. Эти слова должны были привести демонических паразитов в пределах слышимости в полное безумство, кульминацией будет то, что они прорвутся через кости и плоть, что убьет носителей.

Но не смог. Копье из ржавого железа, наспех сработанное из длинной арматурины, просвистело в воздухе, посланное из теней за клетками, и проткнуло глотку Нового Человека, заставляя того замолчать. Прут остался в шее, и кровь толчками красных волн выплеснулась из входного и выходного отверстия.

Из теней появились фигуры в порванных робах, воины, которые теперь напоминали тех, кем они являлись. Некоторые были сильно порезаны и избиты, у других было изумление в пустых глазах, они двигались, словно во сне, но каждый из них нес смерть, подобно своим товарищам. Освобожденные Астартес бежали вперед свирепой волной, разрывая на части сростков, и бурей ворвались в ряды Новых Людей. Каждая глотка, которую можно было перерезать, была перерезана, каждый вражеский голос, что мог произнести слова молитвы боли, был заглушен.

Агония уменьшилась, уходила из тела, и сильные руки поставили Рафена на ноги. Он пошатывался и дрожал, словно чувствуя свою собственную плоть как что-то чужеродное, словно она плохо ему подходила.

— Варп возьми эту штуковину, — прохрипел он, — кто-нибудь, дайте нож, и я прямо сейчас вырежу ее из себя!

— Это будет ошибкой, сородич, — Рафен поднял взгляд на морщинистое, морозно-серое лицо, украшенное глубокими, пересекающимися багровыми шрамами, — эти твари узнают, что ты пытаешься убить их. Проклятые штуковины истекут таким мощным ядом, что он испепелит твои сердца.

— Я… я — Рафен, из…

Астартес с бледным лицом кивнул:

— Кровавых Ангелов, да. Мы знаем, кто ты такой, Сын Сангвиния. Я — Килан из Гвардии Ворона.

— Рад знакомству, Килан, — Рафен задыхался, ощущая, как снова начинает контролировать свое тело, — вы услышали мой призыв.

Килан посмотрел на остальную горстку неопрятных воинов, когда те подтверждали смерть выживших врагов.

— Ты открыл двери.

— Гораздо больше, чем одну, — молвил другой Астартес, его голос был тяжелым и утомленным, — как тебе удалось?