Кровавые грехи

Она неотрывно смотрела на его доброе лицо, не замечая других членов церкви, которые наблюдали и слушали со своих мест, впрочем, она всегда была в таком состоянии, когда рассказывала Отцу свою «Историю».

Ее не волновали другие, пока ее слушал Отец, пока он понимал.

— Продолжай, дитя.

Он положил руку на ее плечо, и Бэмби ощутила, как тепло от его прикосновения распространилось по всему телу.

— Иногда зарабатывать деньги было сложней, — послушно сказала она. — И не важно, что я… я готова была делать. Поэтому иногда я находила еду и кров в какой-нибудь миссионерской организации, бесплатной столовой или церкви. Многие люди там старались помочь мне, я уверена в этом. Поговорить со мной. Но я не была готова слушать.

— До тех пор пока? — мягко подсказал Отец.

— Пока я не встретила кое-кого в бесплатной столовой в Эшвилле во время Дня Благодарения. Того, кто рассказал мне о Церкви Вечного Греха. Она сказала, что мне будут рады здесь. Она сказала, что я найду здесь покой. Она сказала — я найду Бога здесь.

— И ты нашла, дитя?

— О, да, Отец. Я нашла здесь все.

Бэмби опустилась на колени перед ним, ее голова склонилась.

— Благословите меня, Отец.

— Господь благословляет тебя, дитя.

Он положил свои руку одну на другую, опустил их на ее склоненную голову и начал молиться.

В церкви было темно, светильники располагались очень низко, за исключением очень яркого луча света, направленного на тех двух, стоящих на… Сойер мог думать об этом месте только как о сцене. Все это показалось ему своего рода представлением, так же как и в те двенадцать или около того раз, когда он приезжал сюда во время службы.

Внимательно наблюдая, при этом, мало обращая внимание на молитвы, которые пел Преподобный Сэмюель, Сойер увидел, как изменился мужчина, увидел, как его довольно обычное лицо побледнело на несколько секунд, а затем вновь обрело свой цвет и даже больше — на его щеках появился румянец. Он поднял лицо к небесам, которым он молился, и в его правильных чертах можно было заметить выражение восторга.

Это выражение превратило его из совершенно обычного мужчины в человека, которого коснулось божественное присутствие.

Или так казалось.

А что касается Бэмби, то после того, как молитва закончилась многократным ответным «Аминь» со стороны паствы и Преподобный Сэмюель помог ей встать, ее ноги тряслись и лицо, так же как и его, преобразилось. Оно сияло. Ее щеки пылали румянцем, ее рот полуоткрыт, губы блестели, и было видно, как вздымалась и опускалась ее грудь, когда она отрывисто и тяжело дышала.

Господи, такое чувство, будто у нее только что был оргазм или, по меньшей мере, она была близка к этому.

Даже с того места, где они стояли — в задней части церкви, Сойер мог это видеть и у него пробегал мороз по коже каждый раз, когда он наблюдал, как это происходит. А происходило это всегда, когда кто-либо из женщин — членов церкви рассказывала свою «Историю».

— Дело во мне, — прошептала Робин уголком губ. — Или у тебя тоже такое чувство, будто мы заглядываем в чью-то спальню?

Сойер кивком головы указал на дверь, и они оба выскользнули из церкви. Он молчал до тех пор, пока они не оказались на самом верху ступеней, закрыв за собой двери церкви. Они могли слышать, как громко и с каким пылом паства поет церковный гимн, из-за чего казалось, что голосов было несколько сотен, а не всего лишь одна сотня.

— Так дело было во мне? — спросила Робин.

Сойер застегнул свою куртку — вечер был холодным, и засунул руки в карманы. От его дыхания в воздухе поднимался пар.

— Нет, дело не в тебе. Это всегда так выглядит.

— Всегда?

— Да, когда «Историю» рассказывают женщины.

— Но не мужчины?

— Не мужчины.

— Значит в этом что-то… что-то сексуальное?

— Ты видела то же, что и я, — напомнил ей Сойер. — Он коснулся ее плеча и головы, и ничего более до тех пор, пока он не помог ей подняться на ноги, когда все закончилось. Он молился над ней около минуты. Он воззвал к Богу, чтобы благословить ее. Чтобы не случилось тогда с ней… Черт, я не знаю. Я никогда не мог понять это.

Хотя это поддерживает абсолютную преданность женской части паствы ему, не так ли? Слепую преданность.

— Это не похоже ни на одну церковь, в которой я была, — сказала Робин. — А вдобавок к более традиционным вариантам, мои родители опробовали каждую церковь, которая не относится к общепринятым направлениям. Религиозный фанатизм, разговоры на неведомом языке во время религиозного экстаза, пение во имя искупления, приручения змей и все остальное — все, что только возможно.

Сойер нахмурился.

— Они разве не баптисты?

— Да. Но они хотели, чтобы я на себе испытала все разновидности, так, чтобы могла прийти к собственному заключению. Мы даже ездили в Эшвилль, чтобы посетить католические церкви и еврейские синагоги. Я уверена, что если бы они смогли найти буддистские храмы или мусульманские мечети, мы бы съездили и туда.

Он с трудом отогнал от себя странные образы, проносящиеся в его мозгу, и сказал: