Кровавые поля

– Это всего лишь предосторожность, парни. Нам не о чем беспокоиться, римляне в милях отсюда, – прокричал он. – Мулы начинают переходить на другой берег. Наша задача состоит в том, чтобы обеспечить их безопасность. Затем мы последуем за ними. Когда вернемся в лагерь, я позабочусь, чтобы каждый из вас получил столько вина, сколько нужно, чтобы напиться по-настоящему.

Раздался одобрительный вопль.

– Тем не менее, я хочу, чтобы вы сохраняли строй и порядок и берегли оружие.

Некоторые начали ворчать, но большинство одобрительно кивали. Удовлетворенный Ганнон проделал ритуал, ставший привычным перед сражением. Стереть пот с рук. Проверить завязки шлема и то, насколько легко выходит меч из ножен. Убедиться, что кончик копья достаточно остер. Поудобнее перехватить щит. И последнее – бросить быстрый взгляд на сандалии, в порядке ли они. Отец рассказал ему историю про солдата, который споткнулся из-за потерянной сандалии и был тут же убит врагом. Ганнон поклялся никогда не повторять такой глупой ошибки.

Стук копыт привлек его внимание, как осу – спелый плод. Это был нумидиец, с которым он недавно разговаривал. Теперь у них снова будут разведчики. Ганнон поманил к себе всадника.

Тихое жужжание наполнило воздух, и откуда-то сбоку появились длинные темные тени. Ганнон сразу понял, что это такое, и горло перехватило от ужаса. Он повернулся и увидел, как туча стрел летит в сторону его солдат. За деревьями притаились лучники.

– Засада! – взревел Ганнон. – Всем рядам поднять щиты!

Он поднял свой щит и спрятался за ним. Проклятье, откуда взялись лучники? Но он был уверен в одном: они здесь не одни. Ганнон понимал, что должен перехватить инициативу, предупредить Сафона, пока ситуация не вышла из-под контроля. Юноша осторожно выглянул из-за края щита и выругался. Слишком поздно. Из шести нумидийцев только один оставался в седле. Остальные были мертвы, ранены или их сбросили лошади, которые отчаянно ржали и вставали на дыбы. Ганнон открыл рот, чтобы отдать приказ всаднику, но через мгновение несколько стрел вошли в тело нумидийца, и тот с криком упал на землю.

Сквозь деревья Ганнон видел приближающегося врага. Легионеры. Сотни ублюдков. С другой стороны происходило то же самое. Противник уже имел превосходство в численности, но Ганнон понимал, что это лишь часть вражеских сил. Тот, кто устроил западню, знал, что делает. Как и во время битвы у Тразименского озера, момент был выбран идеально.

– Если мы начнем сражаться, то погибнем. У нас только один шанс – отступить к реке, – пробормотал Ганнон.

– Если мы не отступим, ублюдки помешают мулам перейти на тот берег, – добавил Мутт, появившийся рядом.

– Тогда – вперед. Римляне наверняка получили приказ отсечь нас от берега, – сказал Ганнон и приложил ладонь ко рту: – Поворот кругом! Солдатам на флангах поднять щиты выше. Те, кто внутри, щиты над головой. Если хотите жить, действуйте быстро!

Он занял свое место в строю и посмотрел на юг, в сторону реки. К нему присоединился Мутт. Ганнон чувствовал в воздухе страх, видел его в глазах своих солдат. «Как быстро может измениться настроение», – подумал он и провел языком по пересохшим губам. Однако присутствие рядом Мутта позволило ему успокоиться. У них еще оставалась надежда.

– Сомкнуть ряды! Вперед! – закричал Ганнон. – К реке! Быстрее!

Они побежали.

Как только римляне поняли их намерения, они тут же пошли в атаку. Между содрогавшихся щитов и копий Ганнон сумел разглядеть, что это не новички. Повсюду виднелись доспехи, шлемы с гребнями и множество длинных метательных копий. Это были даже не принципы, а триарии, лучшая римская пехота.

– Проклятье, ветераны, – прорычал Ганнон.

– Консулы всерьез решили пустить нам кровь, – злобно ощерился Мутт. – Это можно считать знаком уважения.

– Я бы с легкостью обошелся без такого уважения, – проворчал Ганнон, хотя слова помощника вызвали у него вдохновение.

Первые римляне выскочили на дорогу в пятидесяти шагах перед ними. Они не обратили внимания на последних мулов, которых отчаянно хлестали объятые ужасом погонщики. Римская пехота начала строить стену из щитов, блокируя проход к реке. Ганнон слышал, как офицеры подбадривают легионеров, все еще остававшихся на деревьях. Шанс прорваться к реке ускользал на глазах.

– Сформировать за мною острие! – рявкнул Ганнон, становясь первым в шеренге.