Кровавые ритуалы. Барабаны зомби

Мёрфи вызвала такси, и, как раз когда водитель позвонил от дверей, вернулся Эбинизер с большим бумажным пакетом в руках. Я посмотрел на него, испытав целый букет эмоций: облегчение, восхищение, подозрение, разочарование, обиду. Одним словом, в голове моей царила каша.

Он заметил мой взгляд и остановился в дверях:

– Хосс, как рука?

– Чувствительность возвращается, – признался я. – Но, думаю, я вырублюсь раньше, чем это произойдет полностью.

– Я мог бы помочь тебе немного, если хочешь.

– Сначала давайте поговорим.

Мёрфи наверняка уловила напряжение, повисшее между нами еще там, у приюта.

– Такси пришло, Гарри, – сказала она, стараясь сохранять голос нейтральным. – До встречи через час.

– Спасибо, Мёрф, – отозвался я.

– Приятно было познакомиться с вами, мисс Мёрфи, – произнес Эбинизер. И поправился: – Лейтенант Мёрфи.

Она почти улыбнулась. Потом покосилась в мою сторону, словно спрашивая, можно ли оставлять нас вдвоем со стариком. Я кивнул, и она вышла.

– Закройте дверь, – сказал я Эбинизеру.

Он задвинул засов и снова повернулся ко мне:

– Что ты хочешь, чтобы я тебе рассказал?

– Правду, – ответил я. – Я хочу правды.

– Нет, не хочешь, – возразил Эбинизер. – По крайней мере, не сейчас. В этом, Гарри, тебе придется поверить мне на слово.

– Нет, не придется, – буркнул я хрипло. – Я много лет верил вам. Полностью. Безоглядно. Выходит, вы у меня в долгу.

Эбинизер отвернулся.

– Я хочу ответов. Я хочу правды.

– Больно будет, – предупредил он.

– От правды бывает больно. Мне все равно.

– А мне – нет, – вздохнул он. – Сынок, в мире нет никого, ни одного человека, которого мне хотелось бы уберечь от боли так, как тебя. И это слишком тяжелая ноша для твоих плеч – особенно сейчас. Это тебя убить может, Гарри.

– Это не вам решать, – негромко произнес я.

Меня даже удивило, как спокойно я это произнес.

– Я хочу правды. Дайте ее мне. Или уходите из моего дома и никогда не возвращайтесь.

Досада, даже гнев мелькнули на лице старика. Глубоко вздохнув, он кивнул, положил бумажный пакет на журнальный столик и скрестил руки на груди, глядя в камин. Морщины на его лице словно разом сделались глубже. Взгляд его уперся в огонь и сделался жестким, даже пугающим.

– Ладно, – сказал он. – Спрашивай. Я отвечу. Но это может многое для тебя поменять, Гарри. Это может поменять твои мысли, твое отношение.

– К чему?

– К себе. Ко мне. К Белому Совету. Ко всему.

– Переживу.

Эбинизер кивнул:

– Ладно, Хосс. Только не говори потом, что я тебя не предупреждал.

Глава 35

– Начнем с простого, – сказал я. – Откуда вы знаете Кинкейда?

Он выдохнул и поморщился:

– По ремеслу.

– Ремеслу?

– Да. – Эбинизер присел на угол дивана.

Щен проковылял на своих пухлых лапах, обнюхал его и завилял хвостиком. Эбинизер улыбнулся ему и почесал его за ушами.

– Почти все сверхъестественные силы держат кого-то для работы такого рода. У Красной Коллегии, например, был Ортега. Мы с Кинкейдом более или менее коллеги.

– Значит, вы оба убийцы, – сказал я.

Он не пытался отрицать этого.

– Непохоже, чтобы он вам нравился, – заметил я.

– Это давняя история, – кивнул Эбинизер. – Вопрос профессиональной этики и уважения. Границы. Кинкейд нарушил их лет сто назад в Стамбуле.

– Он не человек?

Эбинизер покачал головой.

– Тогда кто он?

– Среди людей встречаются те, в чьих жилах течет толика крови Небывальщины, – ответил Эбинизер. – Подкидыши, например, которые наполовину люди, наполовину сидхе. Однако не только фэйри могут скрещиваться с людьми, и плоды таких союзов обладают значительной силой. Но подобные отпрыски, как правило, уродливы. Часто безумны. Однако иногда их дети кажутся обычными людьми.

– Как Кинкейд.

Эбинизер кивнул:

– Он старше меня. Когда мы с ним познакомились, я еще не облысел, а он уже не первый век служил Твари.

– Какой еще твари? – не понял я.

– Твари, – повторил Эбинизер. – Еще одному наполовину смертному, как Кинкейд. Владу Дракулу.

Я недоуменно моргнул:

– Владу Цепешу? Дракуле?

Эбинизер покачал головой:

– Дракула приходился Дракулу сыном – и, надо сказать, по сравнению с папочкой был так себе, бледным подобием. Переметнулся в Черную Коллегию по юношеской дури. А вот родитель… Грозен. Опасен. Жесток. И Кинкейд несколько столетий был его правой рукой. Его знали как Адского Пса. Или просто Адопса.

– И он боится вас, – с горечью заметил я. – Черный Посох Маккой. Такая, что ли, у вас рабочая кличка была?

– Вроде того. Но это долгая история.

– Тогда начинайте, – буркнул я.

Он кивнул, задумчиво почесывая щена между ушами.

– С самого основания Белого Совета – точнее, даже раньше, с того времени, как первые чародеи собрались, чтобы установить законы магии, – всегда находился кто-нибудь, желавший это уничтожить. Вампиры, например. Фэйри тоже время от времени вступали с нами в разлад. Да и среди самих чародеев всегда отыщутся такие, которые считают, что мир куда приятнее без Белого Совета.

– Ну и дела, – заметил я. – Даже представить себе не могу, чтобы такое пришло в голову кому-то из чародеев.

Голос Эбинизера сделался резче, холоднее: