Кровавые ритуалы. Барабаны зомби

Однако же, черт возьми, профессионал я или кто? Работа есть работа. Я не смогу защитить никого, не находясь рядом. И источника темной разрушительной злобы тоже не смогу вычислить, если не разберусь в происходящем. А для этого мне необходимо наблюдать, задавать вопросы – желательно так, чтобы никто не догадался, чем я занимаюсь на самом деле. Поступить так было бы умнее всего, профессиональнее. Да, именно так: исподволь беседовать с людьми, пока символы чувственной красоты будут заниматься этим в лучах прожекторов.

Вперед! Я собрал – по крохам, так сказать, – свое мужество, осторожно выскользнул из кабинета и по неярко освещенному коридору прошел в студию.

Там оказалось неожиданно много людей. Даже просторное помещение студии производило впечатление набитого битком. У каждой из четырех камер стояли по два человека, и еще несколько – на этаком подобии строительных лесов, на которых размещались прожектора. Группа людей хлопотала над ярко освещенными декорациями, состоявшими из нескольких панелей, которые изображали старую кирпичную стену, пары мусорных контейнеров, мусорной же урны, нескольких складских поддонов и произвольно накиданного хлама. В центре всей этой сумятицы стояли Артуро и джинсово-фланелевая Джоан – точнее, не стояли, а переходили, негромко переговариваясь, от камеры к камере. Похожая на нескладного жеребенка Инари следовала за ними по пятам, делая заметки в блокноте. За ней забавно семенил колчеухий щен, привязанный вместо поводка розовой бечевкой к петле ее джинсов. Щенячий хвост восторженно вилял из стороны в сторону.

В конце концов, мне ведь полагалось заниматься обязанностями ассистента. Поэтому я подошел к Геносе. Щен увидел меня и радостно атаковал мой башмак. Я нагнулся и почесал его за ухом.

– Что я должен делать, Артуро?

Он кивнул в сторону Джоан:

– Держитесь при ней. Она покажет вам все лучше любого другого. Наблюдайте, спрашивайте.

– Хорошо, – согласился я.

– С Инари вы уже познакомились? – спросил Артуро.

– Полчаса назад.

Девушка улыбнулась и кивнула:

– Он мне понравился. Забавный такой.

– Внешность – это еще не все, – заметил я.

Инари рассмеялась, но осеклась, когда в кармане ее джинсов что-то забибикало. Сунув руку в карман, она достала дорогой мобильник размером с пару почтовых марок. Я наклонился и взял щена на руки, а Инари развязала свой самодельный поводок, прежде чем отойти от нас на несколько шагов, прижимая телефон к уху.

Какая-то женщина, в развевающейся юбке и фермерской такой блузочке, с обеспокоенным видом ворвалась в студию и почти бегом направилась к Артуро и Джоан:

– Мистер Геноса, мне кажется, вам стоит пройти в гримерную. Это срочно.

Глаза у Геносы округлились, он заметно побледнел. Потом вопросительно покосился на меня. Я мотнул головой – никакой враждебной энергии я на этот раз не ощущал. Он с видимым облегчением перевел дух и повернулся обратно к женщине:

– Что случилось?

Стоявшая у него за спиной Джоан покосилась на часы и закатила глаза:

– Это Трикси.

Женщина кивнула:

– Она говорит, что уходит.

Артуро вздохнул:

– Еще бы она этого не говорила! Что, Мэрион, пошли разберемся?

Они вышли, и Джоан нахмурилась:

– Нет у нас времени на эту примадонну.

– А в иной ситуации было бы?

Хмурое выражение лица сменилось просто усталым.

– Наверное, тоже не хватало бы. Я просто не могу понять эту женщину. Для ее будущего проект ведь не менее важен, чем для любого другого.

– Ну, быть центром вселенной – нелегкая работа. Действующая на нервы.

Джоан рассмеялась, запрокинув голову:

– Должно быть, так. Ладно, давайте займемся делом.

– С чего начинать?

Мы перешли в другую декорацию, изображавшую дешевый бар, и принялись рыться в ящиках с разнообразными бутылками и кружками в поисках подходящих для обстановки. Я поставил щена на барную стойку, и он принялся расхаживать по ней взад-вперед, опустив носик к деревянной поверхности и принюхиваясь.

– Вы давно знакомы с Артуро? – поинтересовался я, выждав с полминуты.

Джоан помедлила с ответом, выставляя бутылки на полку за стойкой.

– Лет восемнадцать или девятнадцать, наверное.

– На вид он мужик славный.

Она снова улыбнулась.

– Вовсе нет, – сказала она. – Славный, только не мужчина, а мальчик.

Я удивленно изогнул брови:

– Как это?

Она повела плечом:

– Он совершенно беззащитен. Он порывист, более страстен, чем может себе позволить, и влюбляется с полуоборота.

– А это плохо?

– Иногда, – сказала она. – Но это возмещается другими чертами. Он заботится о людях. Вот, поставьте на верхнюю полку. Вы и без стремянки достанете.

Я повиновался:

– Чует мое сердце, пиком моей карьеры станет венчать верхушки рождественских елок звездами и ангелочками. Вроде того йети из «Олененка Рудольфа».

Она снова рассмеялась и ответила что-то, но слова ее вдруг сделались для меня неразборчивыми, беззвучными – как реплики учителя из мультяшки. Сердце мое забилось чаще, желудок сжался от голода, когда рефлекс, пробегая по спинному мозгу в нижнюю часть туловища, задел его по дороге. Голова сама собой повернулась к дверям, и я увидел входящую Лару Романи.