КРОВАВЫЕ ЗЕМЛИ: Европа между Гитлером и Сталиным

Наиболее явной провинностью Бермана с точки зрения самого Сталина было то, что он сам был еврейского происхождения (хотя по документам он значился поляком). Это не было особым секретом: Берман сочетался браком под хупой722. В июле 1949 года советский посол пожаловался в записке в Москву, что в польском руководстве доминируют евреи, такие как Берман, и что в органах безопасности одни евреи, – это было преувеличением, хотя и небезосновательным. В период 1944–1954 годов сто шестьдесят семь из четырехсот пятидесяти офицеров высших рангов Министерства госбезопасности были евреями по самоопределению или по происхождению, значит, около 37% в стране, где евреев было меньше 1% от общего населения. Большинство людей еврейского происхождения (хотя и далеко не все) в высших эшелонах службы безопасности по документам были поляками. Это могло отражать (а возможно, и не отражало) то, кем они себя считали; эти вопросы редко были простыми. Но национальность в паспорте, даже когда она отражала (а она часто действительно отражала) искреннюю идентификацию с польским государством или нацией, не спасала людей еврейского происхождения от того, чтобы большинство польского населения или советское руководство считали их евреями723.

Берман, самый важный коммунист еврейского происхождения в Польше, был очевидной мишенью любого потенциального антисемитского показательного процесса. Он прекрасно это понимал. Еще хуже было то, что он мог быть связан с ведущими актерами главной драмы Холодной войны – братьями Филдами. Американцы Ноэль и Герман Филды находились к тому времени под арестом в Чехословакии и Польше как американские шпионы. Ноэль Филд был американским дипломатом, но еще и агентом советской разведки; он был дружен с Алленом Даллесом – начальником американской разведки, руководителем резидентуры Управления стратегических служб в Берне (Швейцария); он также руководил организацией по оказанию помощи, которая помогала коммунистам после войны. Филд приехал в Прагу в 1949 году, видимо, полагая, что советской власти опять понадобились его услуги; там его и арестовали. Брат Герман приехал, чтобы разыскать его, и был арестован в Варшаве. Оба под пытками сознались в том, что организовали огромную шпионскую организацию в Восточной Европе724.

Хотя самих братьев Филдов не судили, но инкриминируемая им деятельность предоставила сценарий для серии показательных процессов, которые впоследствии проводились по всей коммунистической Восточной Европе. Например, в Венгрии в сентябре 1949 года показательно судили и расстреляли Ласло Райка как агента Ноэля Филда. Венгерское следствие якобы обнаружило ячейки организации братьев Филдов и в братских коммунистических странах. Как оказалось, Герман Филд знал секретаршу Бермана и однажды передал через нее для него письмо. Братья Филды были опасны именно потому, что действительно знали многих коммунистов, действительно могли быть связаны с американской разведкой и теперь, под пытками, могли сказать все что угодно. В какой-то момент Сталин и сам спросил Бермана о Филде725.

Якуб Берман также мог быть причислен к еврейской политике такого сорта, которая больше не была разрешена. Он знал членов Еврейского антифашистского комитета, поскольку встречался с Михоэлсом и Фефером до их визита в Соединенные Штаты в 1943 году. Он происходил из семьи, которая представляла некий спектр еврейской политики в Польше: брат Мечислав (погибший в Треблинке) был членом правой группировки «Поалей Цион» – ветви организации сионистов-социалистов. Другой брат, Адольф, выжил в Варшавском гетто, был членом левой фракции «Поалей Цион». Адольф Берман организовал социальные службы для детей в Варшавском гетто, а после войны руководил Центральным комитетом польских евреев. Когда Польша стала коммунистической, он остался в левой фракции сионистов с убеждением, что эти политические позиции можно было как-то примирить726.

В 1949 году становилось ясно, что таким людям, как Адольф Берман, не было места в послевоенной Польше. Действительно, именно в его адрес Смоляр высказал резкие слова о реакционном характере сионизма и необходимости убрать предателей евреев из польского общества. Таким образом, Смоляр создавал своего рода сталинскую защиту против самого Сталина: если евреи-коммунисты в Польше станут нарочито антисионистски и пропольски настроенными, то им удастся избежать обвинений в сионизме и космополитизме. Однако совсем неясно было, сможет ли даже такой категоричный подход защитить Якуба Бермана от связи с его братом. Сталинскому антисемитизму не так просто было противостоять с помощью индивидуальной преданности и верности.