Кровавый Дунай

Савушкин кивнул.

— Предположим. Ну, а дальше?

Имре пожал плечами.

— Пока не знаю. Знаю только одно — в этом подлом кровавом кошмаре я больше не участвую…

Тут из кухни появилась хозяйка дома, держа в руках поднос с графином и тремя высокими бокалами. Улыбнувшись, она произнесла:

— Прошу освежится!

Имре взял кувшин, разлил по бокалам вино, и, посмотрев свой бокал на свет и осторожно поднеся к лицу — вдохнув аромат напитка, промолвил:

— Вполне приличный сюркебарат. — И, осмотрев своих собеседников, добавил: — Что ж, предлагаю выпить. У большевиков, как я слышал, принято пить за победу?

Савушкин покачал головой.

— Обычно — да. Но сегодня я предлагаю выпить за Венгрию.

Имре хмыкнул.

— Странно это слышать от людей, которые прибыли в Будапешт, как враги Венгрии…

Тут в разговор включился лейтенант Котёночкин. Немного волнуясь, он, взяв свой бокал, произнёс:

— А вот сейчас ты не прав, Имре. Мы не враги Венгрии. — Помолчав, продолжил: — И мы здесь не для того, чтобы нанести вред венгерскому народу.

— А зачем же? — озадаченно спросил венгерский капитан.

Котёночкин, глянув на так же немало удивлённого Савушкина, улыбнулся, достал из кармана так и не вручённую командиру расшифровку радиограммы Центра — и, положив её на стол, спросил у венгра:

— Как ты думаешь, мосты через Дунай — нам, Красной армии, нужны? При том, что мы имеем несколько переправ ниже Чепеля, захватили немаленькую территорию между Дунаем и Балатоном и сейчас продвигаемся на запад от Будапешта, а в ближайшие часы займём Эстергом?

— Думаю, что не очень,

— Совсем не нужны. Нам было бы лучше, если бы их не было. Они пока нужны немцам — чтобы маневрировать войсками между Будой и Пештом. Но куда больше они нужны венграм — потому что они органическая часть вашей столицы, артерии Будапешта.

— Согласен, — кивнул Имре.

— Так вот. По сведениям нашего командования, все семь будапештских мостов через Дунай в ближайшее время будут подготовлены немцами ко взрыву. И перед нами поставлена задача — не дать немцам этого сделать. — Помолчав, промолвил: — И теперь ответь — кому нужно спасение будапештских мостов? Нам или венграм?

Венгр озадаченно пожал плечами.

— Если честно, я ошеломлён. И не знаю, что сказать…

Котёночкин улыбнулся.

— А не надо ничего говорить. Как уже сказал мой командир — давайте выпьем за Венгрию! — Немного помолчав и собравшись с мыслями, продолжил: — Ваша армия пришла в наш дом, как грабители и убийцы, как пособники немецких фашистов. Поэтому мы здесь. Мы, Красная армия, пришли в Венгрию — покарать насильников и убийц, уничтожить врага, поднявшего оружие на наших близких и родных, на наших женщин и стариков. И мы его покараем. Но венгерский народ нам не враг. — Явно волнуясь, лейтенант остановился, перевёл дыхание, и, уже более уверенно, продолжил: — Двадцать третьего февраля сорок второго года товарищ Сталин в «Правде» писал — и я повторю его слова: «Опыт истории говорит, что гитлеры приходят и уходят, а народ германский, а государство германское остаётся». Хорти и салаши приходят и уходят — а венгерский народ останется. И мы возьмем Будапешт, мы освободим Венгрию от власти мерзавцев и негодяев, втянувших её в эту войну — а после этого мы протянем руку дружбы венгерскому народу. С которым хотим и будем жить в мире и согласии. За Венгрию!

Савушкин кивнул.

— Хорошо сказал, лейтенант! В точку! За Венгрию!

Они выпили, Имре, покачав головой, промолвил:

— Высоковата кислотность. Дождливый был год, винограду не хватило солнца… — Вздохнув, поставил бокал на стол и сказал: — Посмотрим, какой будет эта ваша новая Венгрия. Прошлая война закончилась тем, что две трети Венгерского королевства победители раздали своим союзникам, вместе с проживающими там венграми, это и по сей день — незаживающая рана для мадьяр, из-за мерзости Трианона Хорти пошёл за Гитлером… Увидим, какая Венгрия получится у вашего Сталина… — Посмотрев на часы, Имре добавил: — Не смею более вас отягощать своим присутствием, завтра на рассвете мы уезжаем. Мама, подготовь всё необходимое для поездки. Папина машина на ходу?

Вера Антоновна, немного смутившись, ответила:

— Да, на ходу. Ребята брали её на два дня, но вернули в целости и сохранности, и даже бензина — полный бак…

Имре кивнул.

— Ну вот и славно. Тогда — честь имею! Мама, пошли, пусть наши гости отдохнут от нашего общества.

Вера Антоновна, собравшись уже было уходить — остановилась на пороге, обернулась и промолвила:

— Мы оставляем дом на вас, мальчики. Очень надеюсь, что вы не устроите тут притон и не станете курить в комнатах. Дюла этого очень не любил и всегда запрещал гостям курить, даже своим старинным приятелям из Людовики[30]… — Помолчав, добавила: — Когда мы вернемся, я проверю винный погреб. И если будет большая недостача — берегитесь, я напишу жалобу коменданту Будапешта! Не забывайте, я знаю ваши фамилии и воинские звания… — И улыбнулась, давая понять, что это шутка.

— Русскому кусРуоменданту Будапешта? — поинтересовался Савушкин.