Кровавый Дунай

— Маловероятно. Скорее уж в штабе венгерской флотилии могли попросить, всё ж коллеги… Нет, тут у нас одна надежда — на Имре.

— Ну а нам что делать?

— Затаиться и не светиться. Новый год, кстати, встретим, как люди — хоть и в бомбоубежище, но со всеми атрибутами, я там у хозяйки в винном погребе видел пару ящиков шампанского, по-венгерски называется пежгё. Чепрага! — кликнул капитан радиста. Тот тут же оторвался от приёмника и молча вопросительно посмотрел на командира. Савушкин произнёс: — Пробегись по нашим сетям, корпусным и дивизионным. Послушаем, что на земле происходит…

Радист кивнул и закрутил верньерами, настраиваясь на рабочие частоты советских войск — но тут же, натолкнувшись на что-то необычное, обратился к командиру:

— Товарищ капитан, тут румыны какие-то…

— Румыны?

— Так точно. Я по осени сорок второго их стрекотание помню, в калмыцких степях, где их кавалерия шуровала… Румыны, товарищ капитан. И много станций, весь диапазон, считай, их трещёткой забит. Штурмуют Будапешт.

Савушкин про себя ухмыльнулся. А наше Верховное командование понимает толк в таких делах… Румыны с мадьярами лет сто на ножах, из-за Трансильвании, которую обе стороны считают своей. Гитлер с Муссолини её в Вене разделили, да так, что недовольными остались обе стороны. А товарищ Сталин это учёл, и теперь румынские дивизии штурмуют Будапешт не за страх, а за совесть…

Одно скверно — приказ командования остаётся невыполненным. А это значит — над будапештскими мостами нависла реальная угроза уничтожения…

Глава семнадцатая Тяжёлые времена порождают трудные вопросы — на которые, рано или поздно, приходиться давать ответ…

— Ну что, хлопцы? С Новым годом! И за победу! — Савушкин постарался произнести тост бодро и энергично, но получилось не очень. Что ни говори, а их вклада в победу здесь, в Будапеште, пока не видно, и даже хуже того… Тяжело вздохнув, лейтенант в ответ промолвил:

— Люди жизни кладут, фронт день и ночь гремит — а мы тут шампанское хлещем… Пока мы в этом подвале жизнью наслаждаемся — немцы парламентёров наших расстреляли, позавчера под утро взорвали первый железнодорожный мост. А мы о том, где эти подрывники затаились — по-прежнему ни сном, ни духом…

Капитан покачал головой.

— Так бывает, Володя. И нашей вины здесь нет. Мы найдём их. Рано или поздно… — Савушкин оглядел своих бойцов и произнёс: — Но я вижу, личный состав хочет высказаться. — Помолчав, продолжил: — Хорошо. Комсомольское собрание будем считать открытым. Мы с Костенко — члены партии, но, думаю, товарищи комсомольцы нас не прогонят. Чепрага, ты член ВЛКСМ?

— А как же! — бодро ответил радист.

— Ну, лейтенант понятно. Витя, у тебя, как я помню, с комсомолом отношения сложные?

Снайпер буркнул в ответ:

— Выгнали. В сороковом. Девку с секретарём райкома не поделили.

— Я помню, ты рассказывал. Но сейчас это значения не имеет. Высказывай, что на душе накипело.

Некрасов, молча выпив своё вино, отломал корку от стоящего на столе новогоднего пирога, подарка хозяйки — и, закусив, угрюмо бросил:

— Уходить надо. К нашим. На тот берег…

Старшина, тоже выпив шампанское и закусив немецкой консервированной сосиской — кивнул и добавил:

— Согласен з Витею. Мы тут вже не потрибны. Тых моряков нам не найти, мосты нимцы всё одно взорвут — з нами чи без нас. Надо уходить до наших. Чи на той берег, чи тут, в Буде, через фронт махануть — но сидеть тут нема резону…

Капитан хмыкнул и, повернувшись к радисту, старательно расправляющемуся с остатками тушёнки — спросил:

— Ну а ты, Андрей, что думаешь?

Чепрага пожал плечами.

— Моё дело радийное. Принять-передать, расшифровать-зашифровать… Но я тоже особого смысла в этом сидении не вижу. Не найти нам эту зондеркоманду. Взорвут немцы мосты. Как пить дать… Не по Сеньке шапка.

Савушкин вздохнул, выпил своё вино, и, помолчав, промолвил:

— Если запросимся домой — значит, первый раз мы не выполним задания командования…Не такого уже и сложного. Как мы будем нашим хлопцам в глаза смотреть? А тем нашим ребятам, которые не вернулись с задания?

— Алексей Владимирович, да всэ мы розумиемо — но вы ж сами бачите, не по силам нам это. Тут, в Буде, нимцев — як собак неризаных, мы вчерась с Некрасовым по вашему приказу пробежались до Дели пайадувар — божечки, да они под каждым деревом, на каждом углу! Танки, танки, броневики, самоходки… Конница эсэсовская всюду. Ну як тут тых моряков шукать? Тут даже языка брать бесполезно! — Костенко махнул рукой.

Снайпер, тяжело вздохнув, произнёс:

— Мы дальняя разведка. А сидим, считай, в тылу. Наши уже в Секеш…как его, чёрта… варе, в общем. А это на запад километров сорок. Хороша дальняя разведка…

Савушкин кивнул.