Кровавый Джек-Косые Паруса

Но тут сзади навалились двое: один вырвал у него пистоль, другой же здоровяк более шести футов - скрутил руки за спиной. Кровавый Джек, как я уже говорил, был не из слабых, но и прижавшие его к палубе почти двести фунтов были довольно ощутимы! Он попробовал вырваться, однако, меньше чем за минуту, был обвязан канатом, словно личинка коконом.

Пираты помнили обиды и, пересиливая страх, с жестокой злобой в пух и прах пинали волка!.. Весь избитый лежал ничком живой мертвец... пока живой... почти калека.

"Скорей убейте, наконец..." - подумал тот, кто звался Джеком...

Спустя четверть часа Однорукий Дик, надев атаманскую треуголку, которая пришлась как раз впору, приказал спустить на воду судовую шлюпку и бросить туда ещё живого Атамана. Шлюпку отпихнули от борта шхуны, и она по воле волн поплыла в неизвестность...

Глава одиннадцатая.

РЫБИЙ БОЙ

И долго в северных ночах качалась лодка на волнах...

Два дня и две ночи плыл Джек в полном беспамятстве, не чувствуя ни голода, ни жажды. Лишь на третий день раскрыл глаза. Небесная синева распростерлась над ним. Сверкало солнце.

Джек сощурился и хотел прикрыть лицо рукой, но почувствовал, что это невозможно. Он приподнял голову и бросил взгляд на свое избитое, связанное канатом тело. Тут же все вспомнил и зарычал от ярости и бессилия. "Гроза всех морей" - он оказался беспомощней щенка, брошенного в воду!

Попытка вырваться из плена была безуспешной: он сам учил команду вязать крепкие морские узлы.

Тяжело дыша упав на дно лодки с разодранными в кровь руками, атаман пиратов застонал от унижения и боли, постепенно осознавая кем стал ныне! Он ещё помнил свою власть над людьми, и не мог примириться с её потерей! Не мог и не хотел! Джек уговаривал себя, что все это может оказаться самым жутким на свете сном, самой страшной болезнью, - всем, чем угодно, только не явью!

Он глядел в сияющее голубое небо, словно искал там звезду своей судьбы. Но если б даже и нашел её - увидел бы, что светит она ему холодно и строго. Высоко проплывали молчаливые белоснежные облака, похожие на паруса далеких кораблей.

Джек почувствовал жжение в глазах. Это были слезы, горячие и спасительные, которые не приходили к нему со времен детства.

Он с трудом повернулся на бок, уткнулся в борт шлюпки и опять провалился в забытье...

...Когда луны с щербинкой блюдце ссыпало звезды в небеса - Джек, наконец, раскрыл глаза, но вновь не смог пошевельнуться.

Волны спокойно плескались о борт шлюпки и не было конца звездному и морскому пути...

Крепко связанное канатами избитое тело начало ныть. С каждой минутой в Джеке все сильнее пробуждались голод и жажда. Не привыкший отказывать себе в еде, страстный любитель вкусно поесть и много выпить - он понимал, что эта слабость его и сломит.

Внезапно за бортом послышался какой-то странный плеск.

Джек прислушался и даже попытался приподняться. Скорее нервами, чем глазами, он узнал летевшего к нему по воде пловца. У того был огромный хвост, острые плавники и дышащая бедой пасть. Акула!..

Почуяв пленника, она ощутила свою над ним власть и закружила вокруг шлюпки смертными кругами, примериваясь, как схватит его за бока, как сомкнет на нем свои челюсти-жернова, и громко точила зуб о зуб в нетерпении.

Сводит от голода скулы

на скоростных виражах.

В черном просторе - Акула,

челюсти - в острых ножах.

Кто мне грозит аркебузой?

Чье гарпуна острие?

Коль ваша жизнь вам в обузу

бросьте Акуле ее!

Что мне напевы сирены

или русалки любовь?

Жарко клокочет по венам

жутко холодная кровь.

Шваркнется в обморок каждый,

кто попадется в пути.

Я, как безумная, жажду

счеты со всеми свести!

Если же вы дорожите

жизнью своей и чужой

больше ещё задрожите,

Встретившись в море со мной!

Эй, вы, двуногие трусы!

Суши и моря жулье!

Коль ваша жизнь вам в обузу

бросьте Акуле ее!

Он лежал ни жив ни мертв, покорно положась на судьбу или случай. Плеск становился громче, уже то за левым, то за правым бортом шлюпки показывался из воды акулий плавник, разрезая волны, как масло.

С детства забывший о Боге, Джек начал страстно молиться. Вдруг ясно вспомнилась молитва "Отче наш", которую, пират, казалось, навсегда вычеркнул из своей памяти. Вода возле лодки вдруг забурлила, забила фонтанами брызг...

Еще вираж! Еще мгновенье, и - мой закончился б рассказ! Но вдруг нежданно, в тот же час у лодки началось сраженье!.. Дралась с Акулой Рыба-Меч, внезапно появившись рядом. Их поединок стоил свеч: одну из них ждала награда.

И то ли во сне, то ли в забытьи, он услышал их голоса.

- Он - мой! - ощерилась Акула.

- Нет, мой! - визжала Рыба-Меч. - Хочу тебя предостеречь, чтобы мозги твои продуло!

Взлетел до неба хрип и визг. Кровь пролилась фонтаном брызг. Вертелась лодка в волнах боя. А пленник был ни жив, ни мертв, средь разъяренных рыбьих морд, давно простясь с самим собою. Акула в гневе, между тем, впилась в соперницу зубами. И карусель кровавых тел взбивала брызги над волнами. Но тут Меч-Рыбе удалось проткнуть акулий бок. Насквозь!