Кровавый источник

В конце августа из Крыма, куда он ездил с родителями отдыхать, вернулся Димка. Он пришел в восторг от их песен. Попросил Андрея написать еще несколько текстов для него — он тоже попробует сочинить музыку. У Димы ничего не вышло, однако он не особенно горевал по этому поводу. Что толку в песнях, когда их не на чем играть?

С первых же сентябрьских дней начались атаки на Людмилу Ивановну: «Мы хотим свой вокально-инструментальный ансамбль!» Слово «рок» произносить не рекомендовалось даже в школьном туалете при закрытых дверях.

На складе у завхоза обнаружились микрофоны, колонки, усилители и даже ударная установка в рабочем состоянии.

Они восприняли это как манну небесную.

Оставалось самое главное: две гитары, педаль, усилители и колонки к гитарам.

Людмила Ивановна посоветовала обратиться к шефам, НИИ с невыговариваемым названием, чтобы те выделили деньги на аппаратуру.

Тут уж Стародубцев взял инициативу в свои руки. Сам составил текст письма, подписал его у директрисы и пришел на прием к директору НИИ.

Директор, лысый гражданин с брюшком, все время улыбался юному гостю и переводил разговор на отвлеченные темы.

— Вы будете платить или нет? — напрямик спросил Дима.

— Как вас зовут, молодой человек? — явно для того, чтобы произнести нравоучительную тираду, поинтересовался директор.

— Дмитрий Сергеевич Стародубцев, — отчеканил он каждое слово.

— А это не ваш папа…

— Наш!

Судьба рок-группы была решена.

Однако и при наличии денег в то время были шансы остаться у разбитого корыта.

Уже полным ходом шли репетиции, а бас-гитару для Вальки они так и не достали. Обшарили все магазины — бесполезно. Валька тренькал на простой гитаре, и настроение от этого у него не поднималось, зато вольготно жилось Андрею. Он отчаянно колотил в свои барабаны. Слухом, правда, Бог его не наградил, но чувство ритма было отменное. Вот уж кого наградил Бог всем, так это Димку. И гитара у него была совсем новенькая, хоть и советская, но с педалью на ней можно выделывать чудеса. Да и голосом он обладал не пошлым, не казенным, как у многих ВИА той поры.

Они подготовили девять песен, включая «слейдовскую» «Маму», но выступление откладывалось из-за бас-гитары.

И лишь в самом конце осени кто-то принес в школу весть — в комиссионном магазине в Зареченске прямо в витрине висит бас-гитара.

— Время — деньги! — возопил Стародубцев и кинулся в Ленинскую комнату. Деньги хранились в сейфе у Людмилы Ивановны.

Она разрешила им уйти только с последних двух уроков истории. И три часа они сидели как на иголках. «Прозеваем! Уйдет! Охотников много!» — проносилось у каждого в голове. И не без основания. В городе начался настоящий бум вокруг электрогитар, ВИА множились день ото дня.

До Зареченска добирались три часа на различных видах транспорта. Пригорода никто из них не знал, поэтому магазин долго не могли найти. А когда нашли, угодили в перерыв, но все же удача ходила рядом. Вернее, не ходила, а висела. Они застыли у витрины, завороженные и окрыленные. В стекле отражались их счастливые лица. А там дальше, в темной глубине, красивая, как мадонна, голубая с черной окантовкой, висела она, четырехструнная.

— Не-немецкая, — прошептал Валька, прочитав надпись на боку.

— Везет же тебе! — позавидовал Димка. — А у меня отечественная, дубовая…

Зареченские прохожие шарахались в стороны, принимая их за сумасшедших. Трое подростков, выделывая неприличные па с воображаемыми гитарами, орали по-английски на всю улицу:

— Мама готовила цыплят и готовила к жизни мужчину!..

Выступление приурочили к Новому году. Репетиции шли полным ходом, на них никого не допускали. Исключение делали только для Светки, Андрюхиной девчонки. Все в классе ей завидовали. Она усаживалась обычно в середине второго ряда и воспринимала все с детсадовским восторгом. Андрей посылал ей в перерывах между песнями воздушные поцелуи. Она отвечала ему тем же. Димка не обращал на нее внимания. Валька бескорыстно любовался. Она сводила с ума всех мальчиков в классе не столько большими карими глазами и всплеском темных волос, которые тяжело падали на плечи при резком повороте головы, сколько длиной своей школьной формы, не скрывавшей совершенства форм.

Когда все было готово, позвали на репетицию Людмилу Ивановну. Она, в отличие от Светки, в восторг не пришла.

— Стихи неплохие, — оценила она и со вздохом добавила: — Напоминают футуристический период Маяковского.

Андрей при этих словах с гордостью посмотрел на Светку — та никогда не умела оценить его вирши.

— Плохо, что одну песню поете по-английски, — продолжала классная, — еще хуже то, что нет ни одной комсомольской песни. Вы, конечно, можете надо мной смеяться, но без этого вряд ли вам разрешат выступать.

Им было вовсе не до смеха. Отказаться от «Мамы» они не могли. Песня уже стала гимном. Они договорились, что весь класс во время исполнения будет изображать хор пай-мальчиков и пай-девочек и вставлять английские фразы с места.

— Давай сделаю к «Маме» русский текст, — предложил Стародубцеву Андрей.