Кровавый источник

Гром летел сломя голову. Его мутило от злости. Его терзала обида, что он так поздно раскусил этого гуся! Еще вчера, перебирая информацию, полученную для босса, он понял, как они недооценивали этого пацана с электрогитарой! Иван так и не смог накануне уснуть — покоя не давала потайная кнопка. Ему казалось, он слышит ее едва уловимое жужжание, стоит только закрыть глаза. И еще — директор компьютерной фирмы. Как он погиб? Может, взлетел на воздух?

Приблизившись к чугунным воротам кручининского дома, где его ждал автомобиль и стояла тачка Мишкольца, Иван вдруг заметил человека в куртке с натянутым почти до самого носа капюшоном. Человек стоял по ту сторону ворот, держась за чугунные прутья.

«Пьяный!» — подумал Гром, но каким-то внутренним чутьем понял, что тот за ним следит, только уж больно открыто и нагло.

Он нащупал в глубоком кармане плаща рукоятку пистолета.

Когда до ворот оставалось пять метров, незнакомец неожиданно встрепенулся и быстро засеменил вдоль забора.

При свете фонаря Гром узнал человека, хотя капюшон скрывал пол-лица. Его трудно было с кем-то спутать. Едва заметный шрам возле рта выдавал кривую усмешку.

— Эй! — крикнул ему в спину Иван.

Парень прибавил шаг и через минуту скрылся за поворотом. «Там ловушка! — сообразил опытный комбинатор. — Нет, ребята, меня так просто не возьмешь! Если вы за мной увяжетесь в аэропорт, пеняйте на себя!»

С такими мыслями он сел за руль своей машины. С завистью посмотрел на новенький «форд» Мишкольца — ювелир меняет их, как перчатки, а он все мытарится со своей старушкой «Волгой».

Наконец завел мотор, и тут Иван услышал отчетливый бой часов, прямо как в той спальне… Он знал, что надо делать, но его будто парализовало. Он не двигался с места, а только шипел, как еж, почуяв опасность: «Сссуки паршшшивые! Сссуки!»

А когда он рванул дверь и выпрямился во весь рост, было уже поздно. Огонь ударил ему в спину и разорвал на куски.

Та же участь постигла стоящий рядом «форд».

Она мертвой хваткой держала его за ноги, а он ругался и хохотал, пока за окнами не громыхнуло и в доме не посыпались стекла.

На самом деле Стародубцев и не думал с ними встречаться. Об этом Мишкольц узнал на другой день, когда вернулся «караван», обобранный людьми Стародубцева. Его перехватили при въезде в город.

Теперь Мишкольцу пришлось хитрить и изворачиваться, чтобы следующие «караваны» не угодили в лапы к бесцеремонному и коварному соседу. Тем более что теперь он остался почти без «крыши».

Гибель Грома потрясла Кручинина. Неделю он не выходил из дома. Он не доверял охранникам и телохранителям. Везде ему чудилась измена. Некогда могущественный босс оказался совершенно сломлен перед лицом близкой и такой чудовищной смерти.

Организация волновалась, требовала от Кручинина действий. Круча молчал, запершись в комнате с коврами, там, где они с Иваном в последний раз пили чай. Он без конца рассматривал забытые помощником фотографии, будто старался что-то понять. И на него в конце концов снизошло просветление.

Между тем организация разбилась на два лагеря. На сторонников решительных действий и на сторонников мирных переговоров. Инициатором последних был Мишкольц. Босс позвонил ему домой и просил срочно приехать.

— Пришло твое время, Володенька, — предупредил Круча, невесело рассмеялся и повесил трубку.

В тесной комнате, увешанной коврами, было сильно накурено, отчего Мишкольц постоянно морщился и воротил нос. Кроме него, босс пригласил еще четверых, не самых последних людей в организации. Бизнесменов Кривцуна и Соколова Володя хорошо знал, они разделяли его мирные инициативы. Двое других, Череп и Шалун, были боевиками Грома.

— Я собрал вас, господа, чтобы сообщить пренеприятнейшее известие, — подражая гоголевскому городничему, произнес Федор Степанович и сам же рассмеялся все тем же невеселым смехом, сильно смахивающим на скулеж беспутного пса, потерявшего в толпе хозяина.

Его гостям было не до смеха.

— Не темни, Круча, — высказался Череп, человек без улыбки, бритый наголо, похожий на лошадь без гривы. — Что ты надумал?

— Я ухожу в «монастырь». — Он сделал паузу, чтобы присутствующие успели переварить услышанное, и неуверенно добавил: — На время. Пока страсти вокруг не улягутся.

— Мудрое решение, батяня! — воскликнул Шалун, и все почувствовали презрение и сарказм в этом пошлом «батяне».

Тщедушный паренек с усами командарма Буденного на бледном лице и с глазами, так близко посаженными, что порой казалось, будто у него всего один глаз, Шалун вдруг соскочил со своего стула и крикнул в лицо боссу:

— Ты решил отсидеться в теплом местечке и посмотреть, как мы будем друг друга щелкать?! Что ж, неплохо все обмозговал! Молодец! Настоящий храбрец наш босс! Ваня так никогда бы не поступил!

— Уймись ты! — резко дернул его за штаны Череп, усадил на прежнее место и тихо процедил, но так, что все услышали: — Моська лает на слона!

Остальные выжидательно молчали. И тогда опять взял слово Кручинин. Он говорил ровно, не торопясь, будто не было только что никакого инцидента: