«Кровавый карлик» против Вождя народов. Заговор Ежова

«Не был сволочью, но стал таковым на предварительном следствии»… Что скрывается за этими словами? Кажется, что Евдокимов по-прежнему верен «своим», верен клановой корпоративной солидарности чекистов-«северокавказцев»: «Никогда ДАГИНА для террористической деятельности я не вербовал, на предварительном следствии я об этом подробно написал, но это все ложь. Показания других участников заговора совпадают с моими лишь потому, что у нас у всех был один хозяин — следователь… Я прошу одного, тщательно разобраться с материалами моего дела, меня очень тяготит, что я оклеветал много лиц».

Есть в последнем слове Евдокимова и еще один интересный момент: «…являлся ли ФРИНОВСКИЙ заговорщиком, я не знаю». Вот так! Дагин и другие — точно нет, а про Фриновского — «не знаю».

Интересно, что примерно так же считает и Ежов: «Показания Фриновского, данные им на предварительном следствии, от начала до конца являются вражескими. И в том, что он является ягодинским отродьем, я не сомневаюсь» и «Фриновский всплыл как ягодинец, в связи с чем я и выразил ему политическое недоверие».

Что-то такое они знали про Фриновского, что заставляло их сомневаться.

Очень выразительный рассказ об аресте Фриновского приводит С. Берия: «Сумбатов, один из чекистов, бывший в дружеских отношениях с Фриновским, рассказал мне (С. Берии. — Л.Н.) о его аресте. Последний, узнав, что за ним уже выехали, устроил у себя дома баррикаду. Конвой мог бы взять его штурмом или убить, но чекистам он был нужен живым. Отец поручил Сумбатову произвести арест Фриновского: «Если ты сам хочешь отвертеться от ареста, то для тебя это единственный способ». И Сумбатов согласился. Он плакал, рассказывая мне о том, как предал своего друга. Фриновский впустил его к себе, думая, что тот поможет ему выйти из этого безвыходного положения… Фриновский был расстрелян» [25, с. 60].

Странный рассказ. На что рассчитывал Фриновский, забаррикадировавшись у себя дома? И почему обязательно он был нужен живым? У Хрущева тоже остались воспоминания об этих днях в апреле 1939 г.: «Я случайно в то время находился в Москве. Сталин пригласил меня на ужин в Кремль, на свою квартиру. Я пошел. По-моему, там был Молотов и еще кто-то. Как только мы вошли и сели за стол, Сталин сказал, что решено арестовать Ежова, этого опасного человека (?!), и это должны сделать как раз сейчас. Он явно нервничал, что случалось со Сталиным редко, но тут он проявлял несдержанность, как бы выдавал себя. Прошло какое-то время, позвонил телефон, Сталин подошел к телефону, поговорил и сказал, что звонил Берия: все в порядке, Ежова арестовали, сейчас начнут допрос. Тогда же я узнал, что арестовали не только Ежова, но и его заместителей. Одним из них был Фриновский. Фриновского я знал мало. Говорят, что это был человек, известный по Гражданской войне, из военных, здоровенный такой силач со шрамом на лице, физически могучий. Рассказывали так: «Когда навалились на Фриновского, то Кобулов, огромный толстый человек, схватил его сзади и повалил, после чего его связали». Об этом рассказывали как о каком-то подвиге Кобулова. И все это тогда принималось нами как должное». Странно, что Сталин нервничал, он что, ждал от ареста чекистов каких-то неприятностей? Может быть, его тревожил не арест Ежова, а именно Фриновского, о мыслях которого говорила Миронова: чекисты поднимутся «выше Сталина».

Подведем итог. В июле — августе 1938 года «северокавказцы» (Евдокимов, Фриновский, их сторонники) имели реальную возможность уничтожить Сталина и прийти к власти. Они не сделали этого прежде всего потому, что не поняли, что «момент настал». Не просчитали планов Сталина. В сентябре — октябре, когда планы Сталина прояснились и можно было рассчитывать на пассивную поддержку Ежова, успеху заговора помешал паралич воли наркома. Трудно было поверить, что спивающийся Ежов в состоянии противодействовать Берии, а Фриновского в наркомате уже не было. Сталин переиграл заговорщиков.

Глава 4 Внешнеполитический аспект (Особые поручения)

Кроме того, «мои глаза открылись по отношению к Фриновскому, — говорит Ежов в последнем слове, — после того, как провалилось одно кремлевское задание Фриновскому, о чем сразу же доложил Сталину». Что это за «кремлевское дело», которое Фриновский «провалил»? Интересно, что Ежов не уточняет деталей. При этом он в курсе дела, но поручение дано Сталиным именно Фриновскому. На поверхности лежат две даты — 17 февраля и 17 июня 1938 г.

Отступление 2: Что не должен был рассказать Слуцкий

Начнем рассказ с неожиданного на первый взгляд прочтения одной вроде бы хорошо известной истории. В принципе комментирование мемуаров не является задачей этого исследования, но логика развития событий заставляет отступить от первоначального замысла.