Кровавый квартал

Сегодня ночью царил жуткий полумрак, и, хотя облаков не видно, я знала, что они заслоняют звезды, пропуская лишь тонкий луч лунного света, пробивающийся сквозь одеяло тьмы. Когда я была маленькой, я боялась темноты и монстров, что прячутся в ней. Наверное, большинство детей боялись, кроме моей младшей сестры. Эви была бесстрашной, намного храбрее, чем я когда-либо. Что весьма забавно, ведь мама винила меня в том, что Эви хотела быть похожей на меня, а я тем временем пыталась доказать, что могу быть такой же беззаботной, как она.

Мои потертые ботинки пинали мелкие камешки, пока я шла. Я изо всех сил старалась притворяться, что не нервничаю, но могла бы поклясться, что на кладбище за мной кто-то наблюдал. Ничего подозрительного я не заметила и ничего не слышала, но было ощущение, будто ледяная вода медленно стекает по позвоночнику.

Кладбище было тем местом, где обычно можно не бояться ни людей, ни чего-либо еще. Не то что на улицах. Здесь каждый был мишенью, и, если свернешь не в тот переулок, можешь больше никогда не вернуться домой. Смех привлек мое внимание, и я оглянулась. Оказалось, это просто два парня, спотыкаясь, выходили из бара. К счастью, они повернули в другую сторону.

Я заметила Рекса на следующем углу — кончик сигареты тускло светился, когда он делал затяжку. Мы познакомились на второй день моего пребывания в приюте для бездомных, в тот момент он сжалился надо мной. Я уже выпустилась из реабилитационного центра, но мои запои привели меня сюда. Бездомная, и каждый раз, когда я срывалась дольше, чем на неделю, мне приходилось начинать все сначала, копить деньги заново. Рекс взял меня под свое крыло, чтобы помочь мне выжить. Мне нравились его рассказы, особенно о временах, когда он служил за границей в армии. Они были печальны, но до глубины души эмоциональны и сильны. Думаю, мы так хорошо ладили, потому что оба понимали, что такое потеря.

— Вот ты где. Я уже начал беспокоиться, что ты вляпалась в какую-то передрягу, — произнес Рекс, как будто я была его дочерью, вышедшей после комендантского часа.

— Нет, ты же меня знаешь. Я стараюсь избегать неприятностей любой ценой, — усмехнулась я, а Рекс рассмеялся.

— Кого ты пытаешься облапошить, девочка? Мы оба знаем, что неприятности всегда следуют за тобой по пятам, хочешь ты того или нет.

— Вот уж правда, — вздохнула я, оглядывая улицу. Пару человек сидели у стен зданий, что было обычным делом для этого времени суток. — Внутри мест больше нет?

— Есть, просто не могу заснуть. Иногда призраки говорят слишком громко и не дают мне покоя. К тому же, твое место в безопасности. Я попросил Паулу присмотреть за твоими вещами.

Может, кто-то другой счел бы его сумасшедшим за разговоры о призраках, но я прекрасно понимала, что он имеет в виду. У меня было слишком много своих собственных, и каждый из них по очереди мучил мой разум.

— Спасибо, Рекс. Не знаю, что бы я делала без тебя, — сказала я, положив руку ему на плечо.

— Выше голову. Впереди у тебя большие дела, я чувствую, — его улыбка была теплой и искренней, но я не могла заставить себя поверить, что он прав. Со мной никогда не происходило ничего хорошего, чтобы это не было потом жестоко отнято. Была ли это моя вина или кого-то другого — не имело значения. Все всегда заканчивалось одинаково.

— Может, я скоро получу новый дом, и тогда ты сможешь переехать ко мне, и будешь у меня в должниках, — сказала я, заставив его рассмеяться, но моя улыбка тут же сменилась на беспокойство, когда он начал кашлять. — Ты в порядке?

— Да-да, перестань надо мной трястись. Просто простуда. Иди внутрь, я подойду через некоторое время.

Мне не хотелось оставлять его одного, но он отвернулся и медленно пошел прочь, тем самым закончив разговор и дав понять, что он думает о моем беспокойстве.

Перейдя через дорогу к приюту, я открыла дверь и пошла по слабо освещенному коридору. Некоторые, как Рекс и Паула, стали для меня семьей. За стойкой сидел Джером, я кивнула ему, проходя мимо через спальни и столовую. Почти все свернулись клубком или лежали на спине на низких кроватях. Личные вещи были либо спрятаны под кроватями, либо прижаты к груди. Те несколько драгоценных вещей для каждого из нас были как золото. Новая пара носков, дезодорант или батончик с протеином — все раньше не имело для меня значения, но жизнь на улице научила смирению сильнее, чем даже тюрьма.

Я заметила незнакомую женщину, склонившуюся над моей кроватью и роящуюся в моем рюкзаке.

— Эй, что ты там делаешь? — Я подбежала и вырвала рюкзак, прижимая его к груди. — Это мое. Отдай, — сказала я, заметив часы в ее руке.

— Теперь они не твои, я нашла их. Правила есть правила. Что нашел, то твое. Оставленное без присмотра — больше не твое.

— Я здесь уже год и ни разу тебя не видела. Это мое место. Паула присматривала за моими вещами. — Я уставилась на женщину, разъяренная тем, что она вторглась в мое пространство и забрала мою вещь.