Кровавый пасьянс

Добравшись до Хайфона, отец и дочь решили бежать из страны — у Хэн Хана еще оставались сбережения от прежних заработков в деревне. Дешевле всех брались вывезти тайных эмигрантов россияне: за три тысячи долларов Хэн Хан с дочерью в трюме сухогруза «Петропавловск» в компании сотни подобных себе беглецов доплыли до Дальнего. Здесь была большая вьетнамская община — главарь вьетнамцев Нгу Енг взял Лан Джи (теперь Ольгу) себе в наложницы, а Хэн Хана пристроил в свой ресторан. Год за годом Хэн Хан был покорен, исполнял для Нгу Енга щекотливые поручения, заводил знакомства среди вьетнамцев, русских, корейцев, китайцев, со всеми был приветлив и учтив, все знали Хэн Хана как расторопного и верного слову человека. Ольга родила Нгу Енгу ребенка. Размякший Енг, боясь налоговой полиции, переписал свои рестораны на верного Хэн Хана. И тут Хэн Хан сбросил маску. Во главе группы подонков он ворвался в дом Нгу Енга и устроил резню — убили Енга, всю его охрану, прислугу и младенца. Ольгу Хэн Хан выволок за волосы на улицу: «Теперь ты свободна, дочка! А я богат! Теперь будут подстраиваться под нас, и тебе уже не придется продавать свое тело и душу!» — «Ты убил моего ребенка!»

— Что? — Арахов отвлекся от сосредоточенного курения сигареты, хотя в кабинете висела предупреждающая табличка.

Сергей сидел за монитором компьютера и читал выведенную на экран монитора информацию.

— Представляю, каково ей было, этой Ольге, — дед убил внука… Значит, они и правда в ужасной ссоре, и братья Акашины тогда-то взяли Ольгу в оборот.

— Может, Ольга не любила своего ребенка, родила-то она его не по собственной воле — она была бессловесной наложницей Нгу Енга, который вдруг проникся к ней чувством и пожелал иметь от нее детей.

— Здесь пишут — после гибели Нгу Енга контактов между Лан Джи и Хэн Ханом не замечено.

— Это у них написано, а я тебе говорю — засекали их!

— Ты чего тут куришь?! Вон табличка — «Не курить»! По-английски написано. Для кого?

— Наверное, для английских шпионов. Наши все здесь курят. Для чего здесь пепельница?

Сергей только сейчас обратил внимание на пепельницу, давно не мытую. Арахов пояснил:

— Велели повесить табличку — повесили. Здоровый образ жизни все пропагандируют из Кремля. Кто не курит и не пьет, тот здоровеньким помрет. Но помрет же. Все равно помрет. А у нас, у контрразведчиков, работа, в основном, мозговая. А мозгу удобнее работать в комфорте. А раз человек курит, привык курить, ему просто хочется покурить, когда мыслишь, мозгуешь, анализируешь. Вот и курят, несмотря на табличку. Думают, запрет объявили, и все покорились. Фиг вам! Как сказал один знаменитый артист: пить буду, курить не брошу… А что случилось, когда Горбачёв объявил антиалкогольную кампанию в СССР? Чё, бросили пить? Страна развалилась.

— Ты что так взвился? — удивился Сергей. — Я просто спросил.

— Все узнал, что хотел? Поехали отсюда.

Из информационного отдела УФСБ поехали обедать в центр города.

— Почему не домой? — ныл Арахов, выворачивая руль.

— У меня мысль свербит в голове, что сегодняшняя встреча не последняя. Из-за меня у боевиков Хэн Хана вышла стычка с китайцами. За мной должны следить.

— Кто?

— И вьетнамцы, и корейцы, и китайцы. Как только я окажусь в укромном помещении кафе за столиком, ко мне подсядут.

— Подсядут, если ты за столиком будешь один.

— Да.

— А я? Я жрать хочу. Когда я сытый, я охотнее служу родине.

— Заворачивай к тому книжному магазину. Вон, купишь себе палку шашлыка и потусуешься у книжных прилавков, а я подожду связных…

«Приора» прижалась к тротуару. Аккуратно утопив все штырьки дверных замков, Арахов демонстративно потянул носом ароматы, исходившие из открытых дверей кафе, и, подбросив ключи на ладони, пошел в Краевой книжный центр. Сергей отправился в кафе.

В полутемном зале за многочисленными столиками гомонили посетители, в основном студенты. Официантка в красном переднике торопливо разносила заказы — пиво, салаты, пельмени, супы, закуски. Сергей присел за второй столик от двери, заказал стакан горячего какао. Есть совершенно не хотелось, но от сырости, исходящей от весеннего моря, он совершенно продрог. Он пил неторопливо какао, оглядывал посетителей. Нет, не правильно он рассудил, что именно в общественном месте на него выйдут люди одной из мафиозных группировок. Выжидая, он утрачивает инициативу — выйдут на него представители диаспор, не выйдут. Надо самому искать встречи. Надо торопиться: Дракон Любви не на печи валяется, он рыщет в Дальнем, выведывая государственные секреты.

Сергей допил какао и пошел в книжный магазин. Арахов у книжного развала задумчиво листал толстенную книгу в глянцевом переплете.

— Что так скоро? — спросил, не отвлекаясь от чтения.

— Интересная книга?

— А… про индейцев. Чингачгук Большой Змей, бледнолицые, Верная Рука. — Арахов захлопнул книгу и вернул ее на место. — Я вот думаю: индейцы давали имена в соответствии с чертами характера… А Чингачгука звали Большой Змей.

— Вредный был дядька, пакостил много.

— К тебе никто не подошел?