Кровавый прибой

— У меня такое впечатление, что вы, господин Воронов, несколько путаетесь в родственниках мисс Шанской, — начал он, но Павел перебил его:

— А у меня такое впечатление, что вы, господин Паоло, хотите поймать меня на лжи, что вам никак не удается. По-вашему, мы не родственники Полины, а только выдаем себя за них… Но скажите — зачем нам это нужно?

Взгляд Паоло стал тяжелым, брови сдвинулись к переносице… Толстяк стал похож на грозовую тучу, из которой вот-вот ударит молния.

— Я имею информацию о том, что вы, уважаемые господа, занимаетесь в Луэрте частным расследованием. — Тон голоса Паоло приобрел металлический оттенок. — Маджестия — суверенное государство, и иностранные граждане не имеют права заниматься сыскной деятельностью на его территории, не получив на это разрешения официальных властей. Я имею право выдворить вас отсюда, но, учитывая хорошие деловые отношения моей страны с Россией, делаю вам первое предупреждение, которое будет и последним… Немедленно прекратите ваше расследование, иначе вам придется покинуть Маджестию, причем в срочном порядке. Вам все понятно?

— Видите ли, господин Паоло, — сказал Воронов, для которого выступление комиссара неожиданностью отнюдь не являлось, — нам весьма странно слышать, что вы говорите о каком-то расследовании. Мы родственники пропавшей Полины Шанской, и мы имеем полное право искать ее где бы то ни было — хоть в России, хоть в Маджестии, хоть в Америке. Покажите мне международный правовой акт, в соответствии с которым такая деятельность была бы запрещена… Этого документа не существует. Таким образом, у меня есть основания квалифицировать вашу претензию как дискриминацию российских граждан, как явное нарушение прав человека, о чем сочту своим долгом немедленно информировать посольство России в вашей стране. Услышав этот безупречный во всех отношениях текст, комиссар, явно делавший расчет на правовую безграмотность рядового «совка», опешил. В течение секунд этак пяти он приходил в себя, легонько покашливая, потом проговорил:

— У меня есть данные, говорящие о том, что ваши якобы чисто родственные поиски носят явно профессиональный характер. Между прочим, вам может быть предъявлено обвинение в шпионаже.

— Господин Паоло, меня искренне удивляет ваша позиция. Вместо того чтобы оказать содействие в наших поисках, вы пытаетесь ставить нам преграды. Пропала молодая девушка, почти ребенок… Мать в отчаянии. Неужели в вашей душе нет ни капли сострадания?

На всем протяжении этого диалога Дугин, которому Воронов не переводил ни слова, только и делал, что во все глаза смотрел то на комиссара, то на своего коллегу.

— Довольно! — Паоло внезапно хлопнул ладонью по столу и встал, давая понять, что аудиенция окончена. — Я. предупредил вас и больше делать этого не стану. Будете вести себя как нормальные туристы — ездить на экскурсии, загорать, купаться, — я вас больше не побеспокою. В ином случае… Я вам все сказал. Всего хорошего, господа!

— До свидания, господин Паоло… — вежливо сказал Воронов, вставая.

Когда охранник проводил сыщиков до выхода и они вновь оказались под палящим солнцем, Воронов надел бейсболку и медленно проговорил:

— Хорошая все-таки штука этот кондишен…

Терпение Дугина лопнуло.

— Кондишен?! — заорал он. — Я тебе, блин, ща как врежу! Ты понимаешь, что я там сидел как полный идиот?

— Ну почему же как идиот… Просто как глухонемой родственник.

— Иди ты…

— Ладно, Вадик, хватит дуться. Я тебе сейчас все расскажу… Понимаешь, если бы я стал заниматься переводом, то потерял бы ниточку… Мне было бы трудно снова настроиться.

— Так бы и сказал… — Дугин вообще не мог подолгу сердиться на Воронова. — Ладно, рассказывай.

«ЧЕГО-ТО НЕ ХВАТАЕТ…»

Когда солнце, устав, обойдя лазурное небо, окунулось в море и жара наконец-то спала, Дугин и Воронов расположились возле бара, за столиком, стоявшим прямо на тротуаре. По набережной гуляли толпы туристов; слышалась разноязыкая речь. Потягивая слабенькое местное пиво, Дугин спросил:

— Кто стуканул? Домаджо?

— Кто же, кроме этого насекомого… Домаджо, ясное дело. Причем у него в гостинице, по-моему, «жучки» стоят. Когда мы с ним побеседовали, он еще не звонил этому комиссару… Или уже позвонил, но нас пока решили не трогать. А когда мы стали с Галей говорить и ее уже копали более основательно, он нашу беседу наверняка слышал, и хоть не понимал, но слово «Полина» на всех языках одинаково звучит… Тут он напрягся и звякнул этому борову… Городничему из «Ревизора».

— Похоже, так. Какие еще мысли?

— Не нравится мне все это. Если бы просто пропала девка, так какие проблемы? Ищите, родственнички дорогие! Нет, тут что-то не чисто, это становится все яснее. Прикинь: сам комиссар угрожал! Не какой-нибудь младший чин, клерк, как это должно было произойти по логике вещей.

— Пока ясно одно, — мрачно проговорил Дугин, — что Домаджо и этот, как его…

— Паоло.

— Да, и Паоло, они не хотят, чтобы мы искали Полину. Потому что можем наткнуться на что-то такое… На что, Паша?