Кровавый рассвет (=Ветер, несущий стрелы)

  Осмотр попадания из бойницы обнадежил - снаряды все-таки не разрывные, обычные чугунные, а может, вообще каменные шары. С калибром он почти не ошибся - по земным меркам сантиметров пятнадцать-двадцать. Спустившись в пораженный каземат, Моррест обнаружил и само ядро. Так и есть, еще жгуче-горячий чугунный шар с детскую голову величиной. Он играючи проломил внешнюю стену, но прошить башню насквозь не сумел. Лучник, стрелявший из каземата, сбежал, но Моррест и не думал его обвинять: он и сам бы перепугался, столкнувшись с неизвестным. "Ничего, - решил Моррест. - Сразу стену не пробьют, а к утру нас тут уже не будет!"

  В этот момент там, вдали, пушка грохнула еще раз. И мир утонул в чудовищном грохоте, дрогнул, будто раскалываясь на части. С перекрытий посыпалась на голову труха, пол мощно дал по ногам и нехотя встал на место. Потянуло кислой пороховой гарью. Моррест чуть не упал, хорошо, успел зацепиться за обломки кладки. Превозмогая звон в ушах и противную дрожь конечностей, он высунулся в брешь, взглянул на ворота - и сердце упало второй раз: обломки волной унесло внутрь крепости, а в образовавшуюся брешь валом валили алкские латники. Приглушенные звоном в ушах, доносились торжествующие крики: наконец-то ненавистная Лакхни, забравшая столько жизней, спелым яблочком свалилась к ним под ноги. Осталось последнее усилие - расквитаться за все с проклятыми сколенцами, никак не желающими впустить их в свою землю...

  - Мать твою, разрывными шмаляют, - сам не слыша себя, буркнул Моррест и чихнул от пыли.

  Уроки Эвинны снова выручили, тело само подхватило оброненный меч и поплелось прочь из дымящегося каземата. Звон в ушах чуть поутих, даже ноги стали ступать увереннее, контузия оказалась легкой: все-таки в деле не тротил, обыкновенный черный порох. Через три ступеньки Морресст ссыпался вниз, уже чувствуя запах гари - видать, в каком-то из нижних казематов полыхнула предназначенная для обливания врагов смола. Может быть, горячий осколок влетел в бойницу или брешь и ударил прямо в бочку...

  Запах гари усиливался, черный дым, сочившийся, казалось, изо всех щелей, ел глаза, будто когтями драл горло. Моррест выскочил из дверцы у подножия башни, задыхаясь, со слезящимися глазами. Теперь дым валил изо всех бойниц, снизу выбивалось пламя. "Вовремя я выбрался" - подумал Моррест. И нос к носу столкнулся с группой алкских латников. Трое копьеносцев, четверо мечников и четверо лучников - армия в миниатюре. Похоже, штурмовая группа для уличного боя. Алкский лучник развернулся молниеносно, казалось, прицелился прямо в лицо Морресту. Свистнула стрела, но лучник поторопился: граненое лезвие наконечника скользнуло по наплечнику, брызнули искры, на миг пахнуло раскаленным металлом, а потом стрела ушла вверх. Уходя от следующей стрелы, Моррест метнулся за ближайшее строение. С одним мечом, даже без щита против этакой толпы не выстоять.

  За домом Моррест столкнулся со своими - и с радостью узнал Гаррольма. Сколенец отирал пот со лба, опираясь на копье с окровавленным наконечником.

  - Гаррольм, что в крепости? - спросил Моррест. - Много алков прорвалось? Что на стенах?

  - Разгром на стенах, - буркнул сколенский командир. - Еще в пяти местах они прорвались! У амбара и избы молочника мы их отбили, но возле храма и в казарме уже алки. А тут вообще прут, как лоси!

  - Понял. Много тут людей?

  - Два десятка здесь, за домами - и полсотни поблизости. Если мы их тут задержим, остальные продержатся.

  - Попробуем выбить их за ворота, - решил Моррест. - Готовься к контратаке, и Гестана извести.

  - Толку-то? Все равно ворот нет. Чем это они?

  - Некогда, потом скажу, - отмахнулся Моррест. - Продержаться до ночи все равно надо: днем шансов на прорыв вообще нет. Когда стемнеет, попробуем прорваться. На дорогах мы еще повоюем, попартизаним... Пока передай по цепочке: вслед за мной всем атаковать алков!

  Моррест дождался, пока воины шепотом передадут друг другу приказ - и выскочил из-за угла. Снова свистнули стрелы, одна ударила в стену рядом с его головой - но из-за спины, на ходу смыкая щиты и выставляя копья, уже валили соратники.

  - Сти-и-иглон! - билось на крепостном дворе.

  Хорошо биться на узкой улочке, когда врагов вдесятеро больше! Копья пронзили алков насквозь, стрелы, подобранные у павших лучников и бесцеремонно выдернутые из трупов, валили наемную пехоту в упор, мечи с лязгом и скрежетом сталкивались с мечами и щитами, дробили шлемы, пропарывали кольчуги. Железный грохот, усиленный криками и стонами, стоял на улочке.

  Наверное, "мушкетеров" у Амори было мало, рисковать ими он не стал. Вскоре, сделав еще три выстрела после самого удачного, пушки перенесли огонь вглубь крепости, по домам. Хлестали и пули - но в крепость "стрельцы" не входили, садили с окрестных высот. Но дело свое они сделали: алки вряд ли дадут врагам заделать ворота, а без ворот крепость не удержать. Оставалось лишь растянуть агонию Лакхни до полуночи, потом идти на прорыв. Умирать за безвестную крепостцу, когда больше некому удержать врага, Моррест был категорически не согласен.