Кровавый рассвет (=Ветер, несущий стрелы)

  Повиноваться запойному коннетаблю все хотели не больше, чем ублажать его на столе - Ирмина. Но, как и она сама, императорские воины были не вольны в своей судьбе. Кто сравнил бы рыцаря с рабыней - немедленно остался бы без ушей, а то и без головы, но в главном и она, и они не осмелились перечить Оле. Осторожно снявшись с позиций, рыцари понуро потянулись в лагерь. В спины им похоронным звоном звучал ширящийся лязг сражения.

  Пока другие стреляли, Михалыч наскоро менял обойму. Сердце пело, здесь, в чистом поле, винтовки показали, наконец, все, на что способны. Еще эффектнее расстрел смотрелся бы на расстоянии, но пиратские копии клоны трехлинейки все равно заткнули за пояс луки и уж тем более все, чем богат сей бедный на технику мир. А когда Михалыч расщедрился и распорядился ахнуть по крошечному каре картечью, мало не показалось никому. Хорошо иметь оружие двадцатого века, когда у твоих соперников оружие десятого.

  - Зарядить второе орудие! - распорядился "мастер Михалис". - Штыки примкнуть! За-алпом - пли!

  Последняя команда оказалась ктсати: после первого же залпа мятежники оценили мощь нового оружия. По половина сколенцев продолжала наседать на алков - зато человек двести пятьдесят, а то и триста повернули в сторону "мушкетеров". Сквозь пороховую гарь, прямо по трупам своих и чужих, на небольшой отряд катился целый вал искаженных яростью лиц.

  Стрелки успели-таки выпустить последний залп практически в упор. Во всей передовой шеренге уцелело лишь несколько щитоносцев - зато остальные добежали и пустили в ход копья, мечи, секиры с кистенями и самое страшное, что довелось увидеть на этой войне Михалычу - пересаженные на копейные древки цепы. Что пешим, что конным от разящих ударов спасения не было.

  - Вали его, Аргард!...

  - А-а-а!!!

  - На, на, на!!!

  - Су-ука-ааа!

  Казалось, винтовочный залп в упор просто выкосил сколенцев. Оказалось, нет. Любовно выпестованных "мушкетеров" накрыл ковер рукопашной, и как-то сразу Михалыч оказался лицом к лицу с озверевшим сколенцем.

  Уклониться от удара, провернувшись на пятке, треснуть прикладом в печенку, откуда сколенец совсем не ждет удара. Есть, аж согнулся. А теперь штыком между лопаток, чтобы граненое жало пробило кольчугу и достало сердце. Есть! Отклонить стволом в сторону бьющее в живот копье, рывок навстречу, и снова штыком - уже в шею. Сами собой вспоминались преподанные советским сержантом в армейской юности уроки...

  Пользуясь тем, что его на миг оттеснили назад свои, сменить окровавленными пальцами обойму... И тут же выпустить первую пулю в живот какому-то здоровяку с секирой, завалившему уже троих его людей... Еще раз... Кто у них командует-то?!

  Командира Михалыч приметил почти сразу. Среднего роста, но жилистый и энергичный, дочерна загорелый парень лет тридцати, с мечом в одной руке и точно такой же винтовкой в другой. Кого-то этот парень завалил... Ничего, сейчас поквитаемся! Настоящей армейской выучки за ним не чувствовалось, но пока хватало и этого. Главное, он уверенно стрелял из этой "магической трубки", и от каждого выстрела в упор падал его человек.

  Михалыч вскинул раскаленный ствол, прицелился, ловя в прорезь мушки голову в старинном легионерском шлеме. Да, устарел твой броник, паря, а ты, родной, ни сном, ни духом...

  Винтовка оглушительно грохнула, как лошадь копытом, лягнула прикладом в ключицу. Но выстрел пропал даром: кто-то из алков умудрился треснуть сколенца прикладом по шлему, тот пошатнулся, а пуля ушла "в молоко".

  - Е... твою мать, - выругался Михалыч по-русски. Руки уже успели дослать патрон, но что толку - палец сколенца уже выбирал свободный ход курка. За доли секунды до выстрела сколенец, или кто он там, взглянул на Михалыча. В глазах стыла ярость загнанного зверя и жажда победы - пусть даже ценой жизни... Михалычу показалось, что широкое, непривычно огромное жерло ствола смотрит прямо на него.

  Выстрел грохнул миг спустя. Сколенец прицелился лучше Михалыча, но тоже не идеально: тяжелая пуля ударила в плечо, начисто перерубив ключицу, Михалыча крутнуло вокруг своей оси и швырнуло наземь.

  - Н-на, сука! - прежде, чем грянуться об окровавленную землю, расслышал он. - Получи, б...!

  "Выходит, он тоже русский?! - потрясенно подумал Михалыч. - Тот самый?!" Потом на это потрясение наложился болевой шок, и сознание погасло.

  Кто-то подхватил Михалыча, оттаскивая к обозу. И словно ранение, а может, и гибель предводителя послужили сигналом, отряд стал стремительно отходить к повозкам. В решение было правильное, но как только позволило расстояние, ими занялись все уцелевшие лучники, пока воины ближнего боя деловито прижимали к реке Валлермайерский полк. А потом шли следом, собирая винтовки, подсумки с патронами. Прибрали к рукам и одну из пушек...