Кровавый след

– Просто не могу поверить, что кто-то стрелял в родственников Колина. Я имею в виду, – он сел и начал застегивать рубашку дрожащими от негодования пальцами, – они, наверное, самые милые люди, каких я знаю.

– Вас не беспокоит, что эти люди превращаются в животных? – спросил Селуччи.

Барри напрягся.

– Они не превращаются в животных, – отрезал он. – То, что у них есть меховая ипостась, не делает их животными. И вообще, большинство животных, которых я встречал в последнее время, ходили на двух ногах! Кроме того, Колин – отличный полицейский. Как только он учует подозреваемого, преступнику уже не уйти. Нельзя пожелать лучшего напарника, который поддержал бы тебя в трудной ситуации. Больше того, именно вервольфы практически разработали концепцию командной игры.

– Я только поинтересовался, беспокоит ли это вас, – мягко сказал Селуччи.

– Нет. – Яростно запихивая рубашку в брюки, Барри слегка покраснел. – Теперь не беспокоит. Я имею в виду – как только узна́ешь парня получше, уже не можешь ненавидеть его только потому, что он вервольф.

«Мудрые слова для нашего времени», – подумала Вики.

– Вернемся к стрельбе…

– Да, я знаю кое-кого, кто мог бы помочь. Берти Рид. Знаете, она настоящий энтузиаст, из тех людей, которые могут привести факты и цифры за последние пятьдесят лет. Если поблизости есть кто-то, способный так стрелять, Берти его знает. Или сможет выяснить, кто это.

– А сама она стреляет?

– Иногда из стрелкового оружия, но из крупнокалиберного больше нет. Ей, должно быть, за семьдесят.

– Вы знаете ее адрес?

– Нет, не знаю, и ее телефона нет в вашем списке – я слышал, как однажды она называла его на стрельбище, – но ее нетрудно найти. Она почти каждый день заглядывает в спортивный клуб на Гроув-роуд, выпивает там в гостиной несколько чашек чая и критикует всех за стрельбу.

Барри оторвал взгляд от листа бумаги, на котором записывал указания.

– Она сказала, что я слишком напрягаю предплечье. – Согнув руку, Ву добавил: – И она права.

– А почему вы не тренируетесь на полицейском полигоне? – спросил Селуччи.

Барри со слегка смущенным видом передал адрес клуба.

– Иногда тренируюсь. Но там на меня всегда кто-то глазеет, и… Ну, все мишени там сделаны в виде людей. Мне это не нравится.

– Мне самой это никогда особо не нравилось, – сказала Вики, опуская сложенный листок в сумку.

Может, такие мишени и были логичными, раз полицейским приходилось стрелять в людей, но ежегодная сдача нормативов по стрельбе всегда вызывала у нее чувство легкого стыда за свое мастерство.

Они проводили Барри до парковки, посмотрели, как он натягивает кожаную куртку («Лучше вспотеть, чем размазать локти по асфальту») и шлем с оранжевой светоотражательной полосой сзади, аккуратно кладет кепку под сиденье своего мотоцикла и с ревом уносится прочь.

Вики вздохнула, осторожно прислонившись к нагретому металлу машины Селуччи.

– Пожалуйста, скажи, что я никогда не была такой одержимой своей работой.

– Ты такой не была, – фыркнул Селуччи. – Ты была еще хуже.

Он открыл дверцу машины и опустился на виниловую обшивку сиденья. Вокруг не было тени, в которой можно было бы припарковаться, хотя по приезде он не обратил на это внимания, увлеченный разговором. Сейчас Селуччи выругался себе под нос, задев локтем спинку сиденья, и открыл дверь для Вики. Пока та залезала в машину, он возился с кондиционером. Эхо их ссоры все еще висело в салоне. Никто из них не говорил, боясь, что спор может начаться снова.

Селуччи не имел ни малейшего желания произносить монолог об опасности моральных суждений Вики, и он знал, что для нее эта тема закрыта.

«Но если она надеется, что я уеду отсюда до того, как все закончится, надеется напрасно».

Ему не нужно было возвращаться на работу до четверга, а после, если понадобится, можно будет взять больничный. Дело уже не только в Генри Фицрое. Вики надо спасти от нее самой. Ну а пока можно поддерживать перемирие.

– Уже почти половина третьего, и я зверски голоден. Как насчет того, чтобы остановиться и перекусить?

Вики оторвала взгляд от нацарапанных Барри указаний и с благодарностью приняла предложение мира.

– Только если мы поедим в машине по дороге.

– Хорошо. – Он выехал на улицу. – Но курицу брать не будем. В такую жару ею провоняет весь салон, я никогда не избавлюсь от этого запаха.

Они остановились у первого попавшегося фастфуда.

Сидя в машине и поедая картошку фри в ожидании, пока Вики выйдет из туалетной комнаты, Селуччи то и дело посматривал на черно-золотой джип, припаркованный через дорогу. Где-то он уже видел такую машину, но не мог припомнить, где именно; знал только, что с этой тачкой у него ассоциируется что-то неприятное.

Джип стоял перед древней сапожной мастерской. Выцветшая вывеска в той половине витрины, которую мог разглядеть Селуччи, гласила: «У вас не будет опрятного вида, если ваша обувь побита». Майк все еще ломал голову, где видел машину, пока ответ не вышел из мастерской.

– Марк Уильямс. Неудивительно, что у меня было дурное чувство.