Кровавый след бога майя

Золотая фигурка уродливого старика в пышном головном уборе из перьев и костей сверкала полированными гранями. Она казалась живой искрой, сияющей на вершине пирамиды. Жаркое февральское солнце ласкало ее и множило золотые отблески на серых камнях.

— Ах Пуч! — загомонили индейцы и бросились на колени. Николай закатил глаза. Да уж, у самого дремучего русского мужика не найдешь такого религиозного рвения, как у этих одичалых потомков великих майя.

Николай презрительно улыбнулся. Индейцы в самом деле на редкость пугливы и суеверны. Во всем им мерещатся дурные предзнаменования. Извольте видеть, теперь их до полусмерти напугал божок размером меньше атлетической гири.

— Они говорят, эта пирамида посвящена богу Ах Пучу, или Кисину. У майя это бог смерти и владыка последнего из подземных миров ада. Мы потревожили его покой, теперь жди беды, — мрачно объяснил Джонатан, не сводя глаз с Кинича и компании. — О, теперь еще выясняется, что, когда мы раскопали алтарь, кто-то слышал крик совы, а это священная птица Ах Пуча.

— И что это значит? — Анна дрожала. Она еще не забыла, какой ужас пережила десять дней назад, когда казалось, что индейцы прямо сейчас бросят их здесь одних. В тот день она нашла хрустальный череп, и в стане их помощников немедленно началась паника. Отцу с трудом удалось их успокоить. Пришлось прилично заплатить, чтобы они не сбежали и не перерезали белых господ.

— Теперь сюда придет смерть, — бросил Митчелл-Хеджес дочери. Его лицо, раздраженное, злое, в эту минуту и правда напоминало погребальную маску.

— За нами или за ними? — Анна чуть не сорвалась на крик.

— За тем, кто будет открывать рот и встревать не вовремя. — Когда дело касалось денег, а ценные находки и были, по существу, деньгами, фундаментом его будущего состояния, Митчелл-Хеджес становился невыносимо груб. — Не волнуйся, они помолятся, и все обойдется.

— А если не обойдется?

— Они требуют, чтобы мы немедленно покинули храм. Кинич и остальные проведут обряд по задабриванию богов. Кинич хочет послать кого-нибудь в деревню за жрецом, — пояснил Джонатан столпившимся членам экспедиции.

— Они требуют! — скривился Митчелл-Хеджес. Решительным жестом он отстранил Джонатана и вклинился в группу у алтаря. В центре этой группы несколько индейцев покрепче удерживали полупьяного Райта. Майор проклинал джунгли, их обитателей и богов и тянул руки к статуе. Было очевидно, что притронуться к Ах Пучу ему не дадут, и если нужно, индейцев не остановит даже перспектива убийства.

Джонатан уговаривал майора наплевать на проклятую статую и немедленно возвращаться в лагерь, но разъяренный Райт не желал прислушиваться к доводам рассудка.

Все решило вмешательство Николая. Он силой оттащил майора от алтаря и потянул за собой вниз по склону. Митчелл-Хеджес дал команду всем следовать за ними. На этой стадии конфликт действительно стоило замять.

Все вместе они дошли до лагеря. Индейцев успокоили — Митчелл-Хеджес сам не меньше часа заверял их в уважительном отношении к майяским божествам. Согласие на изучение статуи было получено.

Кинич с соплеменниками вернулись к пирамиде и провели все положенные обряды, после чего Митчелл-Хеджес с подчеркнутым почтением перенес божка в свою палатку и водрузил на стол. Индейцы с ворчанием удалились.

Ах Пуч был уродлив до безобразия. Мосластые конечности, раскрытый в злобном оскале рот, струпья и язвы, покрывающие тело.

— Это определенно Ах Пуч, — бормотал Митчелл-Хеджес с видом знатока. — Владыка Шибальбы — их царства мертвых.

Ни Митчелл-Хеджес, ни Анна, ни тем более майор не были специалистами по майяской истории. Николай уже достаточно времени провел в странствиях и многое повидал, чтобы понять, что вся их экспедиция не имела с наукой ничего общего. Их раскопки скорее напоминали мародерство. Митчелл-Хеджес вел поиски бессистемно, не делал записи, не изучал исторические слои. Он просто собирал все, что попадало под руку, в надежде сбыть находки как можно дороже. Единственным, кто мало-мальски разбирался в культуре древней цивилизации, был Джонатан. Он вел дневник раскопок, он же обеспечивал контакт с рабочими.

— Тяжелый. Вероятно, чистое золото. Потрясающе! — Митчелл-Хеджес засунул в рот любимую трубку и принялся бесцеремонно вертеть божка в руках. — Джонатан, бросай свои записки, отпразднуем грандиозную находку!

Николай сидел в стороне от стола и с кислой миной наблюдал за происходящим. Анна, сияющая, в платье и туфлях вместо всегдашних полотняных брюк и сапог, подлетела к нему.

— Это самая грандиозная находка после черепа! А может, и значительнее черепа! Папа ужасно рад! — Она заглядывала ему в глаза, и Николай, чтобы не обижать ее, выдавил улыбку. Радость Митчелл-Хеджеса трогала его мало.

В сущности, эта Анна была милой барышней и ничем не заслужила его пренебрежения. Просто ему вдруг все опостылело.

Он обнял ее за плечи и легко чмокнул в макушку. Анна зарделась и, мгновенно повеселев, поспешила к отцу.