Кровная месть

Аманда с силой стиснула его, и Майкл охнул, рассмеялся, поцеловал ее в лоб.

– Ладно, слушай. Я давал показания в суде как эксперт, там рассматривали дело об опеке над детьми. Я заявил, что мать не способна заботиться о своих детях. А год спустя она подстерегла меня на больничной автомобильной парковке и набросилась с топором.

– Она тебя ранила?

– Пыталась отрубить мне ногу, но, к счастью, попала в дипломат. А потом мне удалось ее обезоружить.

– Я и не знала, что психиатрия – контактный вид спорта, – сказала она.

Майкл ухмыльнулся:

– Я тоже не подозревал, когда только начинал этим заниматься.

Она помолчала немного, потом спросила:

– Почему ты стал психиатром? Тебе всегда этого хотелось?

Ему часто задавали такой вопрос.

– В школе я очень любил биологию… вероятно, сказались гены: отец был врачом. Я сперва получил степень по психологии, но потом понял, что психиатрия гораздо ближе к биологии. Психиатрия – естественная комбинация науки о теле и науки о разуме. Жаль, что простые люди не слишком жалуют психиатров.

Он иронически посмотрел на нее.

– Лично я ничего против психиатров не имею, – кокетливо произнесла Аманда. – Более того, с каждой минутой они нравятся мне все сильнее.

– Вообще-то, мы находимся где-то в самом низу медицинской цепочки. Мы – последнее прибежище для пациентов, когда уже ничто другое не помогает. Мы лишь на одну ступеньку выше торговцев всякими чудодейственными эликсирами.

– Ты не сердишься на меня за мой фильм?

Майкл улыбнулся:

– Скажи, а известен ли тебе такой удивительный факт: если ты держишь какого-то мужчину за яйца, то автоматически получаешь власть над его сердцем и мыслями?

Их глаза встретились, а потом Аманда вместо ответа скользнула под простыню и прильнула губами к его причинному месту.

36

– Ну же, открой свой подарок!

Мама и сама не могла сидеть спокойно. Лучики апрельского солнца метались, словно рыбки, в глубине ее изумрудных глаз.

– Ну-ка, открой его, Том-Том, открой прямо сейчас! С днем рождения!

Мама переживала даже сильнее его!

Складки ее шелкового халата зашуршали, когда она села; в пепельнице дымилась сигарета, ее светлые локоны подрагивали. Она потянулась к сыну через стол.

Подарок предназначался Томасу, но он знал, насколько для мамы важно, чтобы ему понравилось. И он знал, как она рассердится, если вдруг увидит разочарование на его лице.

Томас на день рождения всегда надевал свой лучший костюм – с галстуком, однотонной рубашкой и черными туфлями. И теперь он сидел, одетый таким образом, за большим столом в столовой, которая выходила окнами в сад, отгороженный от соседей высокими деревьями и плотным, совершенно непроницаемым кустарником.

Мальчику нравилось гулять в саду, но мать очень редко разрешала ему это. Она много раз объясняла, какие его там подстерегают опасности. В кустах могут прятаться плохие люди, которые только и ждут, как бы схватить и похитить Томаса, навсегда увезти его из дома. Там водятся насекомые, которые кусаются или жалят, а от какашек животных можно ослепнуть. С самолетов на землю падает всякая дрянь, когда пассажиры спускают воду в туалете, экскременты в воздухе превращаются в пыль, которая потом медленно оседает на людей.

Внизу, в подвале, находились спортивный зал и сауна, и они вдвоем посещали их каждый день. Покидать дом было незачем, разве что в особых случаях: вот, например, сегодня они собрались в Музей науки. Из дома без нужды выходят лишь нищие и те, кто собирается сделать что-нибудь дурное. А в школу посылают только тех детей, которые плохо себя ведут или кого папа с мамой не любят, и там им приходится учиться в тесных классах вместе со множеством других ребятишек. А к хорошим детям учителя сами каждый день приходят на дом, вот как мистер Гудвин к Томасу.

Под приглядом матери Томас каждый день молился Богу, благодарил Его за то, что Тот создал его хорошим мальчиком и дал ему любящую мать. И просил, чтобы Господь помогал ему каждый день находить в матери новые черты, за которые он мог бы полюбить ее еще сильнее.

На столе лежали три открытки. Одна от бабушки Ламарк со слоном, который держал в хоботе воздушный шарик; в письмо была вложена десятифунтовая банкнота. Вторая – от тети Стеллы, та прислала пятифунтовый купон на книги. На лицевой стороне этой открытки стояла цифра «6», а чуть ниже крупными буквами было написано: «СЕГОДНЯ!»

Томас не знал, что другие дети на день рождения получают в подарок игрушки. Никто не сказал ему об этом, а узнать самому ему было неоткуда; в тех книгах, к которым мальчик имел доступ, ничего не говорилось ни об игрушках, ни о днях рождения.

Не знал он и что и всему домашнему персоналу: поварихе (миссис Джаннер), горничной (Эльвире), камеристке (Ирме), дворецкому (Даннингу), секретарю (Эниде Детердинг), шоферу (Ленни), садовнику (Ламбурну) и учителю (мистеру Гудвину) – строго-настрого запрещалось дарить ему на день рождения открытки или игрушки. Это же правило действовало и на Рождество.