Кровные чары

– Умело, да у вас талант изображать страшилки. Вам детишек запугивать в театре, – прокомментировал один седой глава семьи, но Эдриану было плевать, кто это. Интендант смотрел на графа, который очень внимательно изучал один из рисунков. Его бледные, с синей каймой губы что-то шептали, а рука дрожала. Подобная реакция совершенно не удивила молодого интенданта: не каждый день видишь перед собой, пусть и на бумаге, то, что напало в лесу на родного сына. На зверя, который угрожал жизни дочери.

– Должно быть, он огромен, как бык… – отметил господин де Монклар, бегло взглянув на Эдриана.

– И силен, как медведь. – Филипп не брал рисунки в руки, а только косился на те, что держал его отец.

– Откуда в Вуароне мог взяться оборотень? Откуда? – возмутился один из присутствующих.

– Оттуда, откуда берутся все преступники, – спокойно ответил Эдриан.

– Наверняка какой-нибудь приезжий. Небось из Тарии принесло, – высказал один из парламентариев.

– Может, это даже шпионский заговор против нашего короля! – предположил другой.

Охваченные мыслью о заговоре на межгосударственном уровне, парламентарии принялись наперебой излагать свои идеи о поимке шпиона-оборотня. Они распылялись все больше, строили догадки, а мечты о подвиге тешили самолюбие. Ведь награда за поимку оборотня, который пожирает крестьян, пустяковая – любовь и спокойствие местного народа, а вот поимка шпиона-оборотня давала бесценный приз – расположение короля.

Эдриан молчал, дожидаясь мнения тех, кто взаправду будет принимать решения и нести ответственность за дальнейшие действия. Цирк, который устроили остальные, его не интересовал. Если мыслить настолько узко, то в каждом зловонном дуновении ветерка можно узреть заговор Тарийской империи. Как будто в мире не существовало иных сил.

– Месье Леклерк, нужно составить прошение в Церковь. К нам должен приехать инкетер и разобраться во всем, – предложил суперинтендант.

– Я уже начал составлять письмо, к завтрашнему утру закончу его и представлю вам для визирования, – ответил Эдриан.

– Я буду ждать. И пока Церковь не ответит, продолжайте расследование, насколько это возможно с вашими знаниями и нашим вооружением. Насколько я понимаю, колдунов и оборотней невозможно убить при помощи обычной шпаги или пули. Здесь нужно что-то особенное…

– Давайте устроим облаву, – вмешался мэр Сент-Пьера, и несколько голосов бойко поддержали его.

– А зачем она нам? – Суперинтендант повернулся вполоборота к высказавшемуся. – Чем нам поможет убийство волков против колдуна? Ничем. Пока мы не поймаем его и не уничтожим, нападения будут продолжаться.

После заявления суперинтенданта в зале поднялся шум. Начался спор. Противники облавы яро поддерживали идею вычислить колдуна. Они предлагали заняться обысками, учинить дознание свидетелям, установить особые ловушки в лесу. Эдриану не нравилась такая возня, он боялся, что это может спугнуть оборотня раньше времени. Что колдун попросту покинет Вуарон прежде, чем они выследят его. Нужно действовать аккуратнее.

Те, кто был за облаву, кричали, что под каждой волчьей шкурой может скрываться оборотень. Что леса надо очистить от животных, которых колдун способен подчинять себе. Мол, так можно избежать подобных звериных атак на город и обезопасить дороги. Их доводы нравились молодому интенданту жандармерии. Однако Эдриан чувствовал, что правда, как в любом споре, где-то посередине.

Были и те, кто воздержался от каких-либо высказываний. Они молча или с ухмылкой наблюдали за разгоравшимся спором. Как будто им было решительно все равно, что происходит не только в зале ратуши, но и во всем Вуароне.

Суперинтендант попытался урезонить раскрасневшихся мужчин, но те слишком увлеклись спором. Тогда, как ни странно, на выручку пришел Филипп. Виконт де Монклар поднялся и выстрелил в потолок. Воцарилась тишина. Изумленные или напуганные неожиданным грохотом, присутствующие обратили внимание на мужчину.

– Хватит! Ваш спор ничего не решит. Мы только зря дерем глотки, – громко, со свойственной ему холодной надменностью начал он. – Позвольте напомнить, что, пока вы спорите о всяких шпионах, вражде нашей страны с империей, хотите сдирать заживо шкуры с волков, там… – Филипп указал в сторону окон, – оборотень рыщет по округе в поисках очередной жертвы. Люди боятся! Они напуганы до смерти. Каждый из них страшится собственной тени. Боится грядущей ночи, которая неминуемо наступит.

Голос виконта приобрел властвующие нотки. Он ловко управлял вниманием собравшихся, то взывая к их эмоциям, то теша их самолюбие, то обещая награду, то вызывая стыд. Эдриан следил за каждым жестом, за игрой лица, за тем, как менялась интонация. «А старший братец Стефани – тот еще манипулятор».