Кровные сестры

Я говорила себе, что девчонка просто мне завидует, потому что я способнее и умнее. Но, честно говоря, я, не задумываясь, променяла бы свой ум на возможность стать такой же хорошенькой, как сестра. Робин мне нравился, но чисто платонически. Мне не хотелось это признавать, но Криспин рождал во мне ощущения, которых я никогда раньше не испытывала.

– Понтуется, – тихо сказал Робин на днях в автобусе, когда Криспин хвастался, как в Лондоне ходил на концерт Radiohead. Я кивнула, будто соглашаясь. Робин мой лучший приятель. Я бы не против обзавестись близкой подругой – есть же у Китти Ванесса, но мне не везет. Робин плюхнулся рядом в первый же день в средней школе, когда я сражалась с уравнением.

– Давай помогу, – сказал он и добавил: – А я видел, как ты утром плавала в западной бухте!

Я его тоже видела – в те времена в городке было не так много жителей. Мне нравилось рано вставать по выходным, пока домашние еще спали, а плавала я круглый год, если море было спокойное. Я обожала плавать в обжигающе холодной воде, смывая с себя неутихающую враждебность Китти и откровенную пристрастность Дэвида.

– Ничто не сравнится с бодрящим холодом, когда входишь в воду, правда? – тихо сказал Робин, а потом объяснил, почему цифру в скобках нужно перенести на другую сторону уравнения.

Потом я помогла ему с докладом по истории. Только я одна не дразнила его за странный пиджак из синих и красных лоскутов, который он носил после школы и зимой, и летом. Ни Робин, ни я не были и не стремились стать частью школьных компаний. Надо мной смеялись из-за роста, над ним – из-за фамилии Вуд, ставшей источником глупых шуток про Робина Гуда, а еще за звучный низкий баритон, прорезавшийся гораздо раньше, чем у одноклассников. Позже, когда мы начали плавать вместе, оказалось, что Робин прекрасный слушатель. Теперь мне было кому рассказать про свою отвратительную сестру.

Испорченное французское сочинение было всего лишь одним из эпизодов в череде оскорблений и враждебного отношения. Если Китти оставляла грязные следы на ковре, то сваливала вину на меня. Когда мы сидели в машине рядом, она поднимала скандал, обвиняя меня, что я занимаю «слишком много места», а включая одну из своих дурацких телепрограмм, она выкручивала звук на полную громкость, и я не могла нормально делать домашнее задание в комнате наверху.

– Сделай тише, – просила я. – Я не могу сосредоточиться.

Мама делала что могла, но вмешивался Дэвид.

– Элисон чересчур серьезная, – любил он повторять.

– Ты несправедлив, – отвечала ему мама. – Они просто очень разные.

Как это верно! Все, что мне хотелось, – поступить в университет и учить историю. Зато Китти, как я узнала, подслушивая под дверью их треп, собралась стать знаменитым модным дизайнером.

– Когда переедем в Лондон, – говорила она Ванессе, – снимем квартиру.

– И каждый вечер будем ходить в клубы! – подхватывала та. – Можно попробовать петь со сцены.

Мне Ванесса не нравилась, и не думаю, чтобы наша мама ее особенно любила.

– Крайне избалованная девочка, – сказала она мне однажды вечером, мо́я посуду. (Нет нужды говорить, что Китти всякий раз устранялась от подобных дел под предлогом «головной боли», которую лечила на диване перед телевизором.) – Так бывает с единственными детьми, которых не научили делиться. – Мама обняла меня и прижала к себе: – Вот почему я рада, что у тебя есть сестра. Может, Китти этого и не показывает, но она тебя очень любит.

Ха! Я лучше знала.

Я часто мечтала снова остаться только с мамой – ни Дэвида, ни Китти. Я заботилась о маме в первые дни после смерти папы – приносила ей туалетную бумагу, когда она плакала, притворялась, что не голодна, когда в пачке не оставалось хлопьев…

Все могло быть иначе, будь моя сестра… человечнее, что ли. Но Китти постоянно держалась грубо или даже с откровенной ненавистью. Я словно жила под одной крышей со школьным хулиганом и никак не могла поменяться уроками.

Маму я не винила – она не хотела, по ее словам, «раздражать» Дэвида.

– Мне повезло снова выйти замуж, – сказала она однажды своим подругам.

А между тем отчим избаловал Китти до полного бесстыдства. Одни джинсы, другие, третьи, золотой медальон за то, что «была хорошей девочкой» (у Ванессы был такой же). Уроки скрипки, потому что… Правильно, на скрипке учится Ванесса. Балетная школа. Для своей «принцессы» он ничего не жалел, а Китти хотела все, что было у Ванессы.

Теперь им захотелось Криспина.

6 апреля 2001 г.

У нас в школе новый мальчик, Криспин. Я влюбилась!

Вот бы он меня заметил! Выйдя из дома, я всякий раз подворачиваю юбку у пояса, когда мама не видит, крашу ресницы и губы и стараюсь сесть в автобусе перед ним.

Но Криспин меня не замечает, точно я не существую.

Что же мне делать?

Глава 28 Элисон

Февраль 2017 г.