Кровные сестры

После меня вызвали эксперта. Да, настаивала она, девочки никаких правил не нарушили, попытавшись перейти дорогу в том месте. Если бы Криспин Мартин Райт не превысил скорость – он летел восемьдесят километров в час вместо разрешенных пятидесяти, – то смог бы затормозить вовремя и не сбил бедную маленькую Китти и ее подругу Ванессу.

В зале снова послышались стенанья – на этот раз от мамы и Дэвида. Во рту я ощутила желчную горечь.

Вышел давать показания Криспин – с пустым взглядом, в темном костюме. На меня он не смотрел.

– Девчонки затеяли потасовку на проезжей части…

– Но следы покрышек показывают, что вы ехали вплотную к тротуару!

Он промолчал.

– Вы могли остановиться, если бы ехали с разрешенной скоростью?

Он снова ничего не ответил.

Своим вопросом адвокат попал в точку.

Во время перекрестного допроса адвокат Криспина задал мне тот же вопрос:

– Вы дрались на проезжей части, когда из-за угла выехала машина?

– Нет. Как я уже сказала, мы на секунду потеряли равновесие, но, когда появилась машина, уже твердо стояли на ногах. Мы ждали на краю тротуара, собираясь перейти дорогу… – у меня вырвался всхлип. – Машина мчалась так быстро… Когда Китти вырвалась от меня, у нее… не было шансов…

«Школьник-убийца отправлен за решетку», – напечатала местная газета, когда Криспину вынесли обвинительный приговор.

Это благодаря моим показаниям?! (В газете также писали, что срок могут сократить за примерное поведение.) Поздно что-либо говорить, не то меня тоже упрячут за решетку.

– Ну, хоть ты у меня осталась, – плакала мама, обнимая меня.

– У тебя и Китти есть, – возражала я, утирая слезы.

Но мы обе знали – это неправда, прежней Китти больше нет.

Я должна за нее отомстить. Это мой сестринский долг.

Глава 52 Элисон

Май 2017 г.

Мама сидела тихо, когда я рассказала о случившемся – не все, конечно, но достаточно.

– Не могу поверить, что ты не узнала Криспина, – проговорила она наконец.

Я подумала о рубцах, лысой голове, очках. Набранном весе.

– Знаешь, люди здорово меняются за пятнадцать лет, – сухо ответила я. – Взять хоть нас.

Это правда, мы тоже изменились. У меня короткая стрижка, другой нос (слава богу, нет больше здоровенного «римского» клюва), морщинки вокруг глаз. Я выгляжу старше своих тридцати четырех – видимо, сказался стресс.

Мама после несчастного случая с Китти очень похудела, стала почти прозрачной. Она из тех, кто теряет аппетит от переживаний (мама до сих пор ест как птичка). Еще она рано поседела (недавно она поддалась моим уговорам и покрасила волосы).

– Мне как-то неловко заботиться о своей внешности, когда Китти в таком состоянии, – объяснила она. – Слава богу, хоть ты у меня есть!

Но и меня у нее не будет, если за дело возьмутся адвокаты Криспина (теперь мне придется называть его настоящим именем – оно сейчас звучит слишком часто). Это имя словно выдергивает пробку из бутылки с воспоминаниями о летнем домике. О стуке ветки в стекло. О коже Криспина на моей. О невозможности сопротивляться. О чувстве стыда и ненависти к себе. О нестерпимом желании смыть с себя запах Криспина в морских волнах.

– Мой отец был англичанин?

Мама вздрогнула.

– Что заставляет тебя думать иначе?

Я обратила внимание, что она не стала отрицать, просто ушла от ответа, как опытный адвокат.

– Мама, этот человек клялся, что я его дочь.

Она хмыкнула с интонацией «ну и что с того».

– Если ты работаешь с ненормальными преступниками, дорогая, это не значит, что им нужно верить.

Она обняла меня – так, как я обнимала ее в детстве, когда мы остались вдвоем, и мама часто плакала, не зная, как жить дальше. Я обнимала ее и после несчастного случая, но тогда для утешений у нее был Дэвид. Я стала больше не нужна.

– Этот мир, в который ты вошла… – мягко заговорила мама. – Чтобы там работать, нужна недюжинная смелость, но я не хочу, чтобы ты туда возвращалась. Нужно найти иной способ оплачивать счета за твою сестру.

Я хотела сказать, что уже поздно, меня и так отстранили. Более того, полиция может вызвать меня в любой день, если отыщется написанное мной признание. Если правда обнажится, я потеряю не только прежнюю Китти, но и то, что от нее осталось. Да и маму, наверное, тоже.

– Кстати, – оживилась мать, – у родителей Джонни есть приятель, знакомый с американским специалистом по травмам мозга. У них там большой прогресс в создании… э-э-э… интерфейса мозг-компьютер. Разработано новое устройство, которое помогает людям делиться даже неосознанными мыслями. Называется вспомогательный коммуникационный девайс. А вдруг он поможет Китти?

Ситуация ухудшалась на глазах.

В ту ночь я металась в кровати, не в силах уснуть. Я даже не стала себя резать – эта потребность исчезла, как не было, после гибели Стефана: если бы не тот злосчастный обрезок стекла, человек бы остался жив. Еще один грех на моей совести…

Должно быть, я задремала, потому что проснулась, когда забрезжил рассвет, а в голове возникла идея. Идея была настолько очевидна, что я удивилась, почему сразу до нее не додумалась.