Кровные узы

Теперь, когда она действительно приехала, Ким не понимала, чего она ожидала от этого визита. Ей казалось, что она приедет, возьмет это нечто и уедет домой. Детали плана она не разрабатывала.

Но как она сможет забрать что-то у женщины, само существование которой было для нее вечным гнетом?

Простое осознание того, что она находится где-то рядом, вызывало у инспектора боль в нижней челюсти. Но, может быть, ей ничего не придется брать самой? Может быть, за нее это сделает Лили?

– Пойдемте и немного поболтаем, – предложила та, входя в здание.

Приемное отделение ничем не напоминало вход в больницу. Помещение было заполнено креслами с удобными спинками, между которыми было расставлено несколько журнальных столиков. Стены были украшены акварелями с изображением местных пейзажей, а из динамиков, расположенных рядом с камерами наблюдения, доносились звуки свирелей.

Ким замерла на месте и огляделась.

– Неплохое местечко, – негромко заметила она.

Лили остановилась рядом с ней и тоже осмотрела холл.

– Было когда-то. Много-много лет назад. Вы знаете его историю?

Стоун отрицательно покачала головой.

– Бардсли-хаус был построен и принадлежал в течение двух веков семье Бардсли. За это время в нем произошло семь убийств, одно самоубийство, а кроме того, он был проклят. Ни одна женщина, нашедшая здесь свой приют, не могла пережить своего сорокалетия. Седьмой и последний представитель рода Бардсли посмеивался над этим проклятьем до тех пор, пока его жена не заболела и не скончалась в нежном возрасте тридцати семи лет. В тысяча восемьсот восемьдесят седьмом году он переехал в один из фермерских домов и подарил этот дом местному муниципалитету, веря в то, что его благотворительный акт снимет проклятье.

Ким не верила в проклятья, но история тем не менее была интересной.

– Сейчас мы используем только четвертую часть здания, – продолжила Лили. – Денег у нас не больше, чем у любого другого государственного учреждения, и их количество напрямую зависит от количества пациентов. Мы выживаем как можем, но в дарственной есть пункт о том, что здание нельзя распродавать по частям, так что муниципалитет не может получить дополнительного дохода ни от земли, ни от самого дома. Мистер Бардсли не хотел, чтобы другие люди страдали от этого заклятья.

Стоун надеялась, что ее спутница поймет по ее лицу, о чем она сейчас думает. Ее целью была не экскурсия по дому.

– Ну пойдемте же, поболтаем, – предложила Лили.

Вслед за ней инспектор пересекла пустой холл и вошла в дверь, закрывающуюся на кодовый замок.

Резко повернув налево, они оказались в крохотном офисе, вмещавшем всего один стол, который стоял у стены. В комнате не было никаких шкафов, а на самой длинной стене висели две полки с учебниками и медицинскими журналами. Какие-то листки с расписанием, исправленным красной ручкой, покрывали всю столешницу.

– Эти чертовы административные обязанности, – заметила Лили, отодвигая их в сторону.

Детектив села на стул с левой стороны стола. Она чувствовала себя, как на приеме у врача.

– Итак, что вас привело к нам, Ким? – поинтересовалась медичка, усаживаясь напротив.

Несмотря на теплый прием, Стоун понимала, что главными для Лили остаются комфорт и безопасность ее пациентов. После долгих лет уговоров неожиданное появление дочери одной из них не могло не вызвать у нее подозрений.

– Письма, – ответила инспектор.

– Ах да, мы ведь с вами пытались с этим разобраться, – нахмурилась Лили. – Вы все-таки уверены, что не писали их?

Ким приподняла одну бровь. Конечно, она была в этом уверена.

– У нас уже нет конвертов, чтобы можно было проверить почтовые штемпели, но ни я, ни другие сотрудники не смогли вспомнить ничего подозрительного в этой связи. А вы не знаете, кто мог их написать? – спросила Лили.

– Нет, – быстро ответила Стоун.

В свое время она затратила слишком много своего времени, пытаясь объяснить окружающим, каким злом является Александра Торн. Вновь пережить эти недоверчивые взгляды было выше ее сил.

– Я не могу понять одного – ведь целью писем было достижение положительного эффекта… – заметила Лили.

«Вы даже представить себе не можете, насколько глубоко заблуждаетесь», – подумала инспектор. Алекс знала: для того, чтобы Ким жила спокойно, ей была необходима уверенность, что ее мать находится в этом самом месте, хотя теперь Стоун понимала, что оно мало походило на то место, которое существовало в ее воображении все эти долгие годы. Ладно, может быть, она и не представляла себе свою мать в темном, сыром, вонючем подвале, прикованной цепями к стене и с металлическим подносом с едой, который пихают в ее направлении пару раз в день. Но и подобной роскоши, которую инспектор увидела в этом доме, где ее мать окружали искренне заботящиеся о ней люди, она представить себе не могла.

По глазам сидящей перед ней женщины Ким поняла, что та все еще сомневается.

– Лили, я никогда не прощу ее за то, что она сделала, – негромко сказала детектив и, внезапно замолчав, задумалась, почему эта женщина считает, что она лжет. – Но я смогу увидеть письма? – спросила она наконец.