Кровные узы

Она заставила себя проследить, как смеющаяся женщина подошла к ближайшей от нее партнерше и продемонстрировала той удар, которым смогла положить мяч в лунку. После этого она так и осталась стоять на этом месте, держа руку на клюшке для гольфа.

Детектив не могла соединить эту фигуру с той, которая приковала ее и ее брата-близнеца к горячему радиатору посреди жаркого лета. Эта женщина не могла быть той, которая подсыпала свои лекарства в питье Ким, чтобы вырубить ее и добраться до Мики. Те лекарства расслабили ее, но не лишили сознания полностью, и она лежала возле открытой двери в ванную в то время, как ее мать пыталась изгнать дьявола из ее брата.

Потом Ким смогла добраться до раковины и заткнуть пробку. Открыв оба крана, девочка подождала, пока вода не полилась через край, и закричала. Она кричала так все те десять минут, которые потребовались мистеру Рэндаллу с нижнего этажа, чтобы прибежать с жалобой на протечку.

Мики, как пьяный, заковылял в ее сторону – в его голове все еще звучало эхо ее криков. А его сестра в ту ночь поняла, что для того, чтобы не заснуть, можно использовать булавку.

Она лежала возле брата с булавкой, нацеленной острием прямо ей в руку. Если рука расслаблялась, боль от укола будила ее. А еще после этой же ночи она стала пересчитывать транквилизаторы матери утром и вечером.

И вот сейчас она стоит и смотрит, как эта незнакомка весело играет в гольф…

«Неужели такое возможно?» – спросила Ким саму себя. Неужели она может находиться так близко от этой женщины и не причинить ей физической боли? Неужели она способна наступить на горло собственной песне, чтобы узнать, что же такое есть у ее матери, что может представлять для нее интерес?

Инспектор с трудом рассматривала сюрреалистическую картину, на которой ее мать играла в гольф и смеялась со своими подругами на фоне великолепного поместья. И тем не менее в какой-то момент она смогла увидеть эту картину глазами Лили. Ведь именно на основании происходившего у них перед глазами медичка приходила к выводу, что эта пациентка может спокойно жить на воле. Но Лили не знала мать Ким раньше. Она не видела ее темных глаз, сочащихся ненавистью, и струйки слюны, вытекавшей из уголков ее рта, когда та называла Мики страшными, жестокими и приводящими в ужас именами.

Ким пристально смотрела в затылок матери, страстно желая, чтобы та ощутила ненависть, которая ее переполняла.

Фигура веселой женщины стала поворачиваться, и у Стоун перехватило дыхание. Детектив почувствовала, как учащенно забилось ее сердце, когда она увидела так хорошо знакомое лицо.

Взгляд ее матери остановился на Лили. Она подняла было свободную руку, но та замерла на полпути. Клюшка для гольфа выпала из ее пальцев.

Ким увидела в ее глазах узнавание, которое быстро сменилось шоком.

На мгновение они вступили в свою вечную битву. Их взгляды сцепились намертво, и инспектор почувствовала, как исчезли все прожитые ею годы.

В глазах ее матери появились надежда, нежность, любовь…

Она сделала робкий шаг в ее сторону, и тут детектив ясно поняла одну вещь.

Что бы ни было у ее матери, оно того не стоило.

Прежде чем повернуться и уйти, она позволила отвращению исказить черты своего лица.

Глава 53

Назад из Грантли Ким ехала как в тумане. И удивилась, оказавшись рядом с участком Хейлсовен.

Ее повсюду преследовало новое лицо ее матери. И эта улыбка, эта ее гребаная улыбка… Как она смеет улыбаться? Как она вообще посмела сохранить способность улыбаться?!

Ким хорошо помнила, как увидела мать в последний раз, когда ей было шесть лет.

Та стояла у входной двери их квартиры в высотном доме, и в глазах ее светилось торжество – она оставляла их с Мики прикованными к радиатору.

– Если б для того, чтобы убить его, мне пришлось бы убить тебя, я с радостью это сделала бы, – таковы были ее последние слова, обращенные к ним обоим.

А потом часы складывались в дни, а несколько сухих крекеров и полбутылки «Кока-колы» заканчивались, пока Ким наконец не отдала все, что у них было съестного, своему брату. Но жизнь медленно покидала мальчика, и она знала об этом. Последние несколько часов его жизни сестра рассказывала Мики о том, что они сделают, когда их освободят. Она рассказывала ему о сочной пицце и клубничном мороженом, и о парке, в котором качели поднимают тебя высоко в небо…

Ким сдерживала слезы до тех пор, пока Мики не засыпал. Она не хотела грузить его своим отчаянием. На четвертую ночь, когда она гладила ему волосы, девочка почувствовала его последний, едва заметный, вздох.

А еще через два дня после этого ее, наконец, нашли.

Сегодня Стоун не удалось увидеть ту женщину, которая бросила тогда их одних. Или все-таки она ее увидела? Сознание детектива никак не могло соединить эти два образа. У нее в голове был всегда только один образ, и двух было для нее чересчур много. Она не могла с ними справиться.

Инспектор проехала мимо участка, размышляя о том, не стоит ли заглянуть туда, но потом подумала о Барни, который ждал свою позднюю вечернюю прогулку.