Кровный долг

— Но это не сработало, не так ли? Принуждение?

В какой-то момент я подумываю солгать, но я уже сказала слишком много, и его нелегко обмануть.

— Нет. — наконец признаюсь я.

Он хмурится.

— Ты понимаешь, что ты натворила, тигрица? — вопрос Грейсона не носит обвинительного характера, он почти грустный или жалостливый.

По правде говоря, нет, я не знаю, что я сделала. Какой ущерб я могла причинить сегодня вечером? Сожалеет ли Маттео, что сохранил мне жизнь, и убьет ли меня сейчас?

Глава 18

Деми

Пентхаус стоит в пять раз дороже, чем дом моих родителей. Одни только мраморные полы, вероятно, дороже новой машины. Белые нити струятся по темному ониксу, придавая полу глубину и объем.

Грейсон входит в фойе — у кого есть фойе? — и ждет, что я последую за ним. У меня слабое сердце, моему бедному органу не было покоя между нападением и тем, как меня доставили к боссу. Я прикусываю губу и думаю, смогу ли я нажать кнопку, чтобы закрыть двери, прежде чем он сможет присоединиться ко мне.

У меня больше нет складного ножа.

Вампир, лежащий у моих ног, начинает шевелиться, и внезапно я принимаю решение. Лучше враг, которого ты вроде как знаешь, чем тот, которого ты не знаешь. Я выхожу прямо перед тем, как лифт закрывается и двигатель начинает гудеть при спуске.

— Сюда. — говорит он.

Он поворачивается ко мне спиной, глупый вампир, и проходит через фойе и дальше по коридору направо. На изысканном столике рядом со мной стоит ваза с белыми розами, которые довольно красивы. Я хватаю ее и спешу за Грейсоном. Коридор ведет в большую гостиную, и он инстинктивно сворачивает в нее, не обращая внимания и глядя на свой телефон. Я открываю дверь и поднимаю вазу.

Сильная рука сжимает мое запястье. Я издаю недостойный писк, и ваза выпадает у меня из рук и разбивается вдребезги о мрамор. Грейсон поворачивается на каблуках, все еще глядя на свой телефон, и вздыхает.

— Я начинаю думать, что я тебе не нравлюсь, тигрица.

Я игнорирую его комментарий и смотрю в такие темные глаза, что не могу понять, где заканчивается граница зрачка и начинается радужная оболочка. Они держат меня в плену, и вся борьба покидает мое тело, когда он говорит:

— Расслабься.

Сопротивление не вариант, не так, как это было с вампиром в ресторане. Я упаду на колени и проползу по зазубренному стеклу, если он попросит меня об этом. Одного этого достаточно, чтобы напугать меня. Он вторгается в мое пространство и подносит мою руку к своему рту. Его язык высовывается, чтобы лизнуть мою окровавленную ладонь.

— Ей больно. — говорит он, не сводя с меня глаз.

Я не могу отвести взгляд, даже чтобы посмотреть на свою кровь, покрывающую уголок его рта, или взглянуть на Грейсона в поисках помощи. Он приводит меня в восторг, и я не совсем уверена, почему я с самого начала разозлилась.

— Что случилось, Деметрия? — его вопрос насмешлив, и в его глазах мелькает злоба. Его губы изгибаются, и он снова облизывает мою ладонь, прежде чем сомкнуть губы на моей ране и пустить из нее еще больше крови.

Я хнычу, когда мои колени подгибаются, а соски твердеют.

Его смешок касается моей кожи, и он кладет мою окровавленную ладонь себе на шею. Затем он кладет другую руку мне на бедро, чтобы притянуть меня к себе, останавливаясь, когда я прижимаюсь к нему.

Мое дыхание прерывается.

— Ты не собираешься попытаться сразиться со мной?

Почему он звучит расстроенно?

Я обретаю свой голос.

— Разочарованный?

— Может быть. — он пожимает плечами и переводит взгляд на Грейсона. — Что случилось?

Я вдыхаю, и мне кажется, что это мой первый вдох за многие годы. Мое сердце колотится о грудную клетку. Теперь, когда он отпустил меня, все возвращается ко мне, и я обретаю твердость духа.

Резко наклоняя голову вперед, я целюсь ему в челюсть. Он слишком высок, чтобы я могла ударить его по носу, но в любом случае это не имеет значения. Я должна была знать, что он предугадает мой ход. Маттео уворачивается от моей головы, разворачивает меня и прижимает мою спину к себе спереди одной сильной татуированной рукой.

Я сопротивляюсь ему.

Он крепко прижимает одну руку к нижней части моего живота, эффективно прекращая мою борьбу. Грейсон наблюдает за нами с небольшой морщинкой беспокойства между бровями.

— Маттео, она…

— Я точно знаю, кто она, — голос Маттео низкий и ровный, он ласкает мое ухо, заставляя меня выгибать спину. — Я бы с удовольствием сразился с тобой в другой раз, Деметрия, но прямо сейчас мне нужно знать, что произошло.

— Как ты думаешь, что произошло, Маттео? — я выплюнула его имя, как неприятный привкус. — На меня напали вампиры. Я всего лишь закуска для таких, как ты.

— Ты действительно закуска, — бормочет Грейсон.

— Отпусти ее, Маттео. — слова Кольта меня удивили. Он выходит из-за спины Маттео и садится на край кожаного дивана в гостиной.

Маттео напрягается, его руки сжимаются, бицепсы сильнее прижимают меня к его телу.

Да, наверное, лучше не говорить боссу, что делать. Особенно, когда он намного сильнее Кольта и Грейсона.

— Осторожно, Кольт, ты знаешь, что произошло в последний раз, когда ты ослушался меня.