Кровососы. Как самые маленькие хищники планеты стали серыми кардиналами нашей истории

Не обращая внимания на марши протестов и социальные революции неспокойных 60-х, комары и малярия шли собственным путем, отвергая установленный порядок ДДТ и противомалярийных лекарств.

В 1972 году, через десять лет после выхода «Безмолвной весны» и запрета использования ДДТ в американском сельском хозяйстве, все это стало уже неважно. Смертный приговор ДДТ как передовому средству защиты от комаров уже был подписан. ДДТ пережил сам себя. Комары одержали победу. ДДТ утратил эффективность и полезность. Комары больше его не боялись. Перед лицом полного уничтожения комары и их империя болезни отступили и приспособились к новым условиям жизни в безмолвные весны 60-х. Малярийный плазмодий свыкся с хлорокином и другими противомалярийными препаратами, а комары выработали мощный иммунитет к душам из ДДТ.

Честно говоря, запрет ДДТ в США в 1872 году был связан скорее с неэффективностью этого средства в борьбе с устойчивыми к нему комарами (эта устойчивость впервые была обнаружена в 1956 году, хотя догадывались о ней еще в 1947 году), чем с экологическими тревогами, о которых писала Карсон. Она сама заявляла в «Безмолвной весне», что «истина, о которой редко говорят, но которую все понимают, заключается в том, что природу не так легко обмануть, и насекомые найдут способы преодолеть наши химические атаки на них». В зависимости от вида, устойчивость к ДДТ вырабатывается у комаров в течение 2–20 лет. В среднем процесс приспособления длится семь лет. К 60-м годам в мире уже появилось достаточное количество устойчивых к ДДТ комаров и малярийного плазмодия, способного противостоять лучшим придуманным человеком препаратам.

Невольным последствием шумного успеха ДДТ на ранних этапах его применения стало то, что в этот период исследования противомалярийных лекарств и пестицидов затормозились. Ведь «если не сломано, то и чинить не надо». Исследования и поиски альтернативных средств до 70-х годов шли очень вяло. И когда обнаружилось, что комары выработали устойчивость к ДДТ, у мира не оказалось новых средств, чтобы вести войну со своим стойким и возродившимся из пепла врагом. «С 1950 по 1972 год различные американские организации потратили около 1,2 миллиарда долларов на способы контроля комаров, но почти все они были связаны с использованием ДДТ, – указывает Рэндалл Паккард в прекрасной книге «Борьба с тропическими болезнями». – В 1969 году Всемирная ассамблея здравоохранения закрыла программу уничтожения малярии, что повлекло угасание интереса к действиям, направленным на контролирование заболеваемости малярией». В результате, как пишет Паккард, «снижение интереса к контролю малярии в сочетании с общим признанием трудностей демонстрации экономических преимуществ такого контроля привело к параллельному сокращению исследований в этой области в конце 70-х и в 80-х годах». В эти десятилетия птицы и пчелы вернулись – но вместе с ними вернулись и устойчивые к инсектицидам комары и переносимые ими болезни. Толерантность к ДДТ выработалась относительно быстро в полном соответствии с идеей Фридриха Ницше, высказанной в 1888 году: «Все, что меня не убивает, делает меня сильнее». Закутавшись в невидимую мантию устойчивости, комары возродились от анабиоза, став еще сильнее и голоднее, чем прежде.

Так, например, Шри-Ланка в 1968 году отказалась от использования ДДТ – и, как оказалось, преждевременно. Малярия мгновенно обрушилась на остров, поразив 100 000 человек. В следующем году заболеваемость достигла полумиллиона. В 1969 году, когда ВОЗ закрыла программу уничтожения малярии, длившуюся четырнадцать лет и обошедшуюся в 1,6 миллиарда долларов (около 11 миллиардов по курсу 2018 года), в Индии было отмечено полтора миллиона случаев малярии. В 1975 году там же было зафиксировано более 6,5 миллиона случаев. Заболеваемость выросла в Южной и Центральной Америке, на Ближнем Востоке и в Центральной Азии. К началу 70-х годов заболеваемость достигла того же уровня, что и до начала применения ДДТ. Африка, как всегда, страдала больше всех. В 1995 году вспышка малярии была отмечена даже в Европе – зафиксировано 90 000 случаев. В настоящее время в клиниках от малярии лечится в восемь раз больше пациентов, чем в 70-е годы. Уровень заболеваемости в Центральной Азии и на Ближнем Востоке вырос в десять раз.