Кровососы. Как самые маленькие хищники планеты стали серыми кардиналами нашей истории

Альтернативой созданию экспозиции комаров в крыле музея, посвященном вымершим видам, может стать попытка сделать их безвредными. Доктор Энтони Джеймс, молекулярный генетик из Калифорнийского университета в Ирвайне, который, по его собственным словам, «буквально одержим комарами вот уже тридцать лет», предлагает с помощью технологии CRISPR сделать комаров Anopheles неспособными распространять малярию, уничтожая паразитов, когда те проходят через слюнную железу насекомых. «Мы добавили несколько новых генов, – объясняет Джеймс, – которые позволяют комарам вести обычную жизнь с одним лишь мелким изменением». Комары более не могут являться переносчиками малярийного плазмодия. Воздействовать на комаров Aedes сложнее, поскольку они передают целый букет болезней, в том числе желтую лихорадку, лихорадки Зика, Западного Нила, чикунгунья, Маяро, денге и другие энцефалитные заболевания. «Нужно сконструировать генный механизм, который сделает насекомых бесплодными, – говорит Джеймс о комарах Aedes. – Нет смысла изобретать комаров, устойчивых к вирусу Зика, если они будут и дальше переносить денге и другие болезни». Мы достигли такого исторического момента, когда можем выбирать формы жизни для уничтожения так же просто, как выбираем блюда в меню, сериалы в Netflix или книги в Amazon.

Но у нас есть веские, пусть пока и неизвестные, причины быть осторожными в своих желаниях. Если мы истребим комаров – переносчиков болезней, то есть виды Anopheles, Aedes и Culex, то не заполнят ли образовавшуюся экологическую нишу другие виды комаров или иные насекомые, которые продолжат передачу болезней? Какие последствия будет иметь истребление комаров (или любых других животных либо возрождение давно вымерших видов) для баланса сил и биологического равновесия матери-природы? Что произойдет, если мы уничтожим виды, которые играют важную, но непонятную для нас роль в глобальной экосистеме? К чему это приведет? Мы еще только начинаем задавать себе эти морально и биологически сложные вопросы, ответов на которые пока никто не знает.

Единственная болезнь человека, которую удалось истребить полностью, это вирус variola, то есть оспа.

В XX веке, до того момента, когда оспа была осуждена на исчезновение и стала достоянием истории, она успела убить 300 миллионов человек. Болезнь была обречена на уничтожение ВОЗ не только в силу своей смертельной природы, но и потому, что ей некуда было скрыться. Единственными носителями были люди. Самостоятельно вирус не мог существовать более нескольких часов. Последний естественный случай легендарной смертельной болезни был отмечен в Сомали в 1977 году. 3000-летний цикл передачи оспы навсегда прервался. Но в то же время тогда еще неизвестный вирус ВИЧ начал медленно выбираться из Африки. Одна смертельная болезнь сменила другую. Близок конец полиомиелита и болезней, вызываемых паразитическими червями, в том числе и филяриоза. Но на их место придут другие, новые болезни – эбола, Зика, лихорадка Западного Нила и другие. Так, с 2000 года по Северной Америке вплоть до Ньюфаундленда распространяется новый вирус, переносимый комарами. Вирус каньона Джеймстаун представляет собой нечто вроде лихорадки Западного Нила, только в более слабом варианте. Впервые он был выделен в Джеймстауне, штат Колорадо, в 1961 году.

Технология CRISPR дает человеку возможность способствовать вымиранию любых организмов по его выбору. Мы можем возвращать исчезнувшие виды к жизни, если получим образцы древней ДНК. В феврале 2017 года команда ученых из Гарварда объявила, что «через два года мамонты вернутся на нашу планету». Стойте, я же в детстве видел такое кино? Тогда это была фантастика и называлась «Парком юрского периода». Голливуд отлично умеет эксплуатировать научные чудеса, оказавшиеся пустышкой, и технологические просчеты, продиктованные гордыней. Последствиями ошибочного использования технологии CRISPR могут стать велоцирапторы, снующие по Таймс-сквер или Пикадилли-серкус, и тираннозавры, разглядывающие витрины Мэйн-стрит или Елисейских Полей. «Мы можем переделывать биосферу по своему усмотрению – можем возвращать мамонтов или выводить некусающихся комаров, – говорит Генри Грили, профессор права и директор Центра права и биотехнологий при Стэнфордском университете. – Как мы должны к этому относиться? Хотим ли мы жить в природе или в Диснейленде?» Мы – вид, перед которым встала беспрецедентная моральная дилемма, последствия которой грандиозны и почти наверняка никем не предвидены. Цунами катастрофических перемен могут произойти в любой сфере цивилизации. Научная фантастика может стать реальностью – если уже не стала.