Круча

— Вы даже не знаете, как это верно! — взволновался Коля. — Я должен вам сказать еще одно. Не удивляйтесь, Лена… Я полюбил вас!

Уманская, сидевшая на опавших листьях у края балки, поднялась с выражением испуга и глубочайшего изумления на лице. Краска сбежала с ее щек. Она растерянно пробормотала:

— Я замужем!..

.   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .

Проснувшись у Бергов рано утром, Лохматов не стал их будить, тихонько оделся и ушел.

Глава восьмая

1

Декабрь перевалил за половину, а внутрипартийная дискуссия все еще продолжалась.

В «Правде» появилась статья Ярославского о контрреволюционной интеллигентской группке «Рабочая правда». Газеты еще в марте писали о ее «воззвании» и «платформе», но имена авторов этих подпольных документов тогда известны не были. Трудно было предположить, что кто-то из принадлежащих к Коммунистической партии лиц способен объявить Советское государство представителем «интересов капитала», звать рабочих советских предприятий к забастовкам. И вдруг выяснилось, что эти, по сути меньшевистские, документы изготовлены были и распространялись несколькими членами РКП(б). Приглашенные в ЦКК, они стали отпираться, потом сознались. ЦКК исключила их из партии. Некоторые из них были арестованы за контрреволюционную деятельность.

Разоблачение этой группки еще раз напоминало, что в обстановке нэпа чуждые буржуазные и мелкобуржуазные влияния, находя благоприятную почву в неустойчивых непролетарских элементах, могут проникать и проникают в ряды правящей Коммунистической партии. Естественно, что это обнадеживало ее врагов.

Заграничная белоэмигрантская пресса всех оттенков, от меньшевистской до черносотенной, пристально следя за ходом внутрипартийной дискуссии, предрекала («чего хочешь, того и просишь»!) близкий раскол РКП(б) и советской власти. Белых писак одушевляло расшатывание оппозицией партийной дисциплины, они хвалили ее за нападки на партаппарат и на старую большевистскую гвардию, подзуживали к более решительным действиям против ЦК.

Ожидая углубления и обострения борьбы в рядах РКП(б), послы иностранных держав отменили свои традиционные поездки домой на святочные каникулы и задержались в Москве. Но дела оппозиции шли под уклон. Не выручили ее и попытки опорочить хозяйственную политику ЦК. Кертуев в «коридорных» дискуссиях высмеивал Вейнтрауба:

— Есть такая русская сказка, я ее татарским школьникам вслух читал: Иванушка-дурачок вопит на свадьбе и пляшет на похоронах. Так и вы: при обострении «ножниц» предлагаете еще больше повысить цены на промтовары. Что на это мужик скажет? Вы рассуждаете так, будто мужика у нас и в помине нет. А что такое ваша «широкая товарная интервенция»? Ввоз товаров задушит нашу и без того слабую промышленность. Кто будет покупать у нее, да еще по высоким ценам, коли заграница наводнит нас своим дешевым барахлом?

— А вы, — кипятился Вейнтрауб, — хотите спасти положение одной финансовой реформой? Это не марксистский подход! Вы фетишизируете сферу обмена! Как вы не понимаете — вы, экономист! — что деньги всего лишь средство обмена? А мы обязаны планировать производство!

— А вы догматик и схоласт! — утверждал Мамед. — Именно потому, что Мамед экономист, он понимает, черт пабри, что такое стабильная валюта в наших условиях! Без нее нет экономической смычки с крестьянством, без нее и заработной платы рабочих нам не поднять, и спроса населения на продукты не повысить. ЦК упирает на червонец — и правильно делает, а вы только впустую горло дерете о «плане»!.. Что это за «план», когда ваш Пятаков проводит летом в ВСНХ приказ о повышении промышленных цен? Где тут повышение прибылей? Нет повышения прибылей, есть затор в сбыте промышленных товаров, есть «плановое» раздвижение «ножниц»!..

Пытались оппозиционеры и перенести фракционную борьбу в ряды Коммунистического Интернационала. Троцкий и Радек поддержали против руководства ИККИ правое крыло Германской компартии, ошибки которого способствовали недавнему поражению революции. Но и в Коминтерне их ждали неудачи.

В январе в «Правде» появилось сообщение ЦКК об исключении из партии оппозиционера Биткера, работника Главконцесскома. На уездной партконференции в Сергиевом посаде он заявил, что Главконцесском получил будто бы директиву «распродавать Россию».

— Вот плоды вашей фракционной травли ЦК! — с сердцем упрекал Вейнтрауба Кертуев.

Тот отмалчивался. Защищать демагогов, подобных Биткеру, он не хотел, но и с Мамедом соглашаться ему самолюбие не позволяло.

Итоги дискуссии московская организация подводила на партийных конференциях. Только в Хамовническом районе оппозиция удержала за собой перевес в двадцать голосов, и то лишь при выборах на губпартконференцию (в резолюции была одобрена линия ЦК); остальные районные конференции пошли за ленинским ЦК. В Хамовниках было много вузов, сказалась и активная оппозиционная работа группы «красных профессоров» во главе с Длатовским и Геллером.

В других городах у оппозиции почти нигде не нашлось опоры.

2