Круче, чем оружие

Цуцик дернулся, повернулся к нему. И рванул прочь. Но Степан вовремя подставил ему ногу. Цуцик споткнулся, растянулся по земле. Но тут же подскочил и, вынув из кармана нож, нажал на кнопку, выщелкивая лезвие. Взгляд бешеный, лицо перекошено, на губах пена. А физиономия у него не для слабонервных. Типичный уголовник – наглый, дерганый, агрессивный. Такой запросто мог зарезать, если ему дать возможность.

А Степан ему в этом отказал. Остановил руку, провел прием, выбил нож, уложил на землю и надел наручники. Потом усадил Цуцика в машину – на переднее сиденье, пристегнул ремнем безопасности.

– Сука ментовская! – зашипел на него Цуцик.

– Зубы лечить надо, – скривился Степан. – Воняет как из помойки. – Неожиданно он остановил машину, открыл перчаточный ящик, надавив при этом на Цуцика локтем, и вынул пассатижи, щелкнул ими.

– Ты что делаешь, падла?!

– Зубы тебе буду рвать, – пояснил Степан. – Чтобы не воняло. – И, схватив Цуцика за лицо, надавил пальцами на щеки, открыл рот.

– Все, все! – задергался тот.

– Что все?

– Не надо! Я скажу!

– Что ты скажешь? – отпустил жертву Круча.

– Да, это моя «Сонька» у Тухлого!

– А Тонька?

– Какая Тонька? Я про «Соньку». «Ящик» «Сонька».

– Мне и про Тоньку интересно. И про Зинку… Хочу, чтобы ты исповедался, пока говорить можешь. А то, пока челюсть вставят, сколько времени пройдет.

– Какую челюсть?!

– Вставную…

– Про «Соньку» скажу… Чистосердечно! Ты же знаешь, что я по «мокрому» никогда не работаю, – обиженно буркнул Цуцик.

– И что? – спросил Степан, тронув машину с места.

– Это спортсмены борзые, а мы люди с понятиями…

– Какие спортсмены?

– А те, которые барахолку под «слам» взяли…

– Под «слам»?

– «Слам» с барыг снимать…

– Ну, взяли, и что?

– Да борзые, говорю. На воровское благо отстегивать не хотят… – Цуцик скривился, глянув на Степана. Не должен был он откровенничать с ментом. Да и вряд ли ему интересно.

– В смысле, на воровской «общак»?

– На «общак».

– А кто со Скатом по этой теме говорил?

– Со Скатом? С такими не говорить, таких отстреливать надо.

– За что?

– Да есть одна тема.

– Я весь внимание. – Степан остановил машину неподалеку от ворот, за которыми начиналась территория РОВД.

– Это наша тема… Не был я «стукачом» и не буду!

– Сколько тебе лет?

– Ну, сорок…

– А выглядишь на все шестьдесят… В цугундере сейчас холодно, подхватишь «тубик», оно тебе надо?

– Я тебе русским языком сказал!

– Посмотри, что вокруг делается. Умные люди уже давно в бизнес включились. Вон бабки на рынке водкой торгуют. А откуда водка? Блатота всякая поставляет.

– Я не знаю кто.

– А ты узнай. И мне скажи.

– Ага, ща!

– Слышал, что свято место пусто не бывает. Сам будешь водочкой заниматься. А я глаза буду закрывать…

– Ты?! Не, ну мент крутой, – в раздумье проговорил Цуцик. – Молодой… Но так и Скат такой же ранний…

– Ты меня со Скатом сравниваешь? – усмехнулся Степан.

– Ну мы же о нем говорили.

– Начали говорить.

– Он тут «цеховика» одного вынес… Деньги с него снял… Михалыч, в Ковальцах живет. Дом там двухэтажный… Все, больше ничего не знаю.

– Разберемся.

– Он заяву не подавал.

– Ворам пожаловался?

– Ну, был разговор…

– А ты Михалыча ментам «слил».

– Ну, ты же сам сказал, – нервно дернулся Цуцик.

Степан повернулся, взял с заднего сиденья потертую кожаную папку и спросил:

– Душу продавать будешь?

– Дьяволу? – косо глянул на него уголовник.

– А кому ж еще?

Круча достал чистый лист бумаги, ручку. Полез в карман за наручниками. Пусть его называют хоть чертом, хоть дьяволом, лишь бы только от сделок не увиливали. «Стукачи» в его работе на вес золота.

Агнессу как-то привез к браткам в баню, где они парились, сутенер Алик, после чего Сафрон не раз использовал ее в деле. Вот и сейчас… Районный городок под Харьковом, морозная ночь, и огонек в окне военного комиссариата. Агнесса уже там, пьет чай с дежурным. А может, и водочку. Уже второй час греется в дежурке. Пора бы и знак подать… Сафрон озадаченно поскреб затылок. Что, если Агнесса решила соскочить с крючка? Может, дежурный в ментовку позвонил и «мусора» уже на подходе?

Что-то муторно на душе, но разве он к этому не привык? Разве он не битый волк? Он сам выбрал для себя скользкую дорожку, так что нечего страдать.

Вдруг свет в дежурной комнате погас, вспыхнул, и снова темнота.

– Ну, понеслась!

Сафрон вышел из машины, пересек пустынную площадь перед военкоматом. Агнесса уже открыла дверь и кивнула ему – все нормально, можно действовать.

Сафрон глянул за окно дежурного. Офицер спал, положив голову на стол. А в здание тихонько втерся Гонщик. Ступор остался на шухере.

Ключ от оружейки оказался у офицера в кармане. Щекастый капитан даже не шелохнулся. На пульте среди множества переключателей нашли тумблер с нужной подписью. «Сигн. оруж». Сафрон хмыкнул. Ну не идиоты, еще бы подробную инструкцию написали.

Оружейную комнату вскрыли без проблем. А там большой сейф и наглухо закрытый оружейный шкаф. А ключей нет. Гонщик толкнул сейф, но тот даже не шелохнулся.

– И с собой не заберешь, – качнул головой Сафрон.

Со скрипом открылась обитая железом дверь, в оружейку впихнулась Агнесса.