Круг. Альманах артели писателей, книга 2

На берегу пустынных волн
Стоял он, дум великих полн.
Был бешен шквал. Песком сгущенный
Кровавился багровый вал —
Такой же гнев обуревал
Его и, чем-то возмущенный,
Он злобу на себе срывал.

В его устах звучало завтра,

Как на устах иных — вчера.
Еще не бывших дней жара
Воображалась в мыслях кафру,
Еще не выпавший туман
Густые целовал ресницы…
Он окунал в него страницы
Своей мечты. Его роман
Всплывал из мглы, которой климат
Не в силах дать, которой зной
Прогнать не может никакой,
Которой ветры не подымут
И не рассеют никогда
Ни утро мая, ни страда.

Был дик открывшийся с обрыва

Бескрайний вид. — Где огибал
Купальню гребень белогривый,
— Где смерч на воле погибал,
В последний миг еще качаясь,
Трубя, и в отклике отчаясь,
Борясь, что б захлебнуться в миг
И сгинуть вовсе с глаз. Был дик
Открывшийся с обрыва сектор
Земного шара, и дика
Необоримая рука,
Пролившая соленый нектар
В пространство слепнущих снастей.
На протяженье дней и дней,
В сырые сумерки крушений,
На милость черных вечеров —

На редкость дик, на восхищенье

Был вольный этот вид суров.

Он стал спускаться. Дикий чашник

Гремел ковшом, — и через край
Бежала пена. — Молочай,
Полынь и дрок за набалдашник
Цеплялись, затрудняя шаг,
И вихрь степной свистел в ушах.
И вот уж бережок, пузырясь,
Заколыхал камыш и ирис,
И набежала рябь с концов.
Но неподернуто-свинцов
Посередине мрак лиловый.
А рябь! Как будто рыболова
Свинцовый грузик заскользил,
Осунулся и лег на ил
С непереимчивой ужимкой,
С какою пальцу самолов
Умеет намекнуть без слов:
Вода, мол, вот и вся поимка.

Он сел на камень. Ни одна

Черта не выдала волненья,
С каким он погрузился в чтенье
Евангелья морского дна.
Последней раковине дорог
Сердечный шелест, капля сна,
Которой мука солона,
Ее сковавшая. Из створок
Не вызвать и клинком ножа
Того, чем боль любви свежа:
Того счастливившего всхлипа,
Что хлынул вон и создал риф,
Кораллам губы обагрив,
И замер на губах полипа.

ВАРИАЦИЯ 3-Я, САКРОКОСМИЧЕСКАЯ.

Мчались звезды. В море мылись мысы.
Слепла соль и слезы высыхали.
Были темны спальни, — мчались мысли.
И прислушивался сфинкс к Сахаре.

Плыли свечи. И, казалось, стынет

Кровь колосса. Заплывали губы
Голубой улыбкою пустыни.
В час отлива ночь пошла на убыль.

Море тронул ветерок Марокко.

Шел самум. Храпел в снегах Архангельск.
Плыли свечи. Черновик «Пророка»
Просыхал и брезжил день на Ганге.

Петр Незнамов Летающий поезд

Отрывки.