Круг. Альманах артели писателей, книга 4

— «Данные… биологических, психи-физических, и, — так далее, знаний, которые нашим анализом сводятся к биохимическим, к физико-химическим принципам» — встал над макушкой коричневый гребень.

— «Да-с, факт восприятия» — бородатил, сжав пальцы в кулак, поднесенный к груди — «разложим» — растопырил все пальцы под самою бородою — «на физико-химические комплексы», — пождал он — «которые в свою очередь» — и рукой указал — «разложимы на чисто физические отношения» — так удивился, что встал он на ципочки.

— «К физике» — бросил направо он — «к химии» — бросил налево он — «сводятся в общем процессы текучей действительности» — хмурил лоб: голова опустилася.

— «В химии всякий процесс» — он высоко приподнял надбровные дуги — «воспринятый в качественном отношении есть вполне материальный процесс»; — рявкнул — «химия» — рявкнул еще убедительнее — «была» — сделал видом открытие — «до сих пор, в корне взять… гм… наукой о качествах.»

С важным открытием, ясно поставленным правой рукой на ладонь, он пошел на студентов.

— «А физика» — угрожающе бросил он — «физика, гм, есть наука, в которой количества учитываются — главным образом.»

И убеждая летающим пальцем, усилил:

— «Развитие физико-химических знаний, конечно же, сводится к самой возможности» — он над левой ладонью поставил другую ладонь — «переведения качества в количества» — левую перпендикулярно поставил, а правую подложил под нее.

— «И поэтому вот, господа» — призывал он глазами к вниманью — «имеем в физической химии мы отношения, да-с, весовые» — и тоненьким голосом бисерил — «то есть такие, которые, — кха» — он закашлялся — «и, тем не менее, однако же» — сбился.

Немного попутавшись, вышел: прямою дорогой пошел в математику:

— «Определение количеств числом» — ткнулся носом — «являет стремление, в корне взять, к углублению в свойства, в законы числа.»

После паузы выпалил:

— «Так в механическом мирозрении современности доминируют данные математики.»

И победителем бацал по доскам помоста, пропятив живот.

Помахал с получасик введением к курсу; потом, схватив мел, перешел прямо к делу: к доске; голова тут расшлепнулась в спину, а ворот вскочил над затылком; поэтому, ставши спиною к студентам, показывал ворот, — не голову, — с очень короткой рукою, закинутой за спину и косолапо качаемой вправо и влево (помощь себе): быстро вычерчивал формулы.

— Модуль, взять в корне, — число: то, которое — повернул свою голову — множится логарифмами одного, гм, начала для получения логарифмов другого начала.

Забегал мелком по доске.

Заслуженный профессор на лекциях становился, ну право, какой-то зернильнею: сведениями наклевывались, как зернами; стаи студентиков, точно воробушки, с перечириком веселым клевали: за формулкой формулку, за интегральчиком, интегральчик.

Обсыпанный мелом, сходил уже с кафедры в стае студентов, в которую тыкался он полнощеким лицом; и бежал с этой стаей к профессорской:

— Вы, — дело ясное: вы прочитайте-ка, знаете, Коши.

— Да об этом уж указано Софусом Ли, математиком шведским.

— Стипендиат..?

— Что же тут я могу: обратитеся к секретарю факультета.

— А… Что… Калиновский?

У самой профессорской остановили его: представитель какой-то коммерческой фирмы, весьма образованный немец, явился с труднейшим вопросом механики.

— Как фи думайт, профессор?

— Да вы-с — не ко мне: вы подите-ка к Николаю Егоровичу Жуковскому… Он — механик, не я — в корне взять.

Но одно поразило: открытие в области приложения математики к данным механики, сделанное Иваном Иванычем, имело касанье к предложенному иностранцем вопросу: профессор уткнулся, в бобок бородавки весьма интересного немца и обонял запах крепкой сигары; профессор заметил, что он, вероятно, к вопросу вернется и выскажется подробней по этому поводу в «Математическом Вестнике» — в мартовской книжке (не ранее); немец почтительно в книжечку это записывал:

— Знаете, книжечки желтые — «Математический Вестник»… Да, да: редактирую я…

И рассеянно тыкал в него карандашиком, рисовавшим какие-то формулки на темнорыжем пальто иностранца.

……………………………………………………………………………………………………………….

И вот, — Моховая: извозчики, спины, трамвай за трамваем.

Профессор остановился: из черных полей своей шляпы уставился он подозрительно, недружелюбно и тупо в какое-то новое обстоятельство; но в сознанье взвивался вихрь формул: набатили формулы и открывали возможности их записать; вот черный квадрат обозначился, загораживая перед носом тянувшийся, многоколонный манеж.

Обозначился около тротуара, себя предлагая весьма соблазнительно:

— Вот бы подвычислить.

И соблазненный профессор, ощупав в кармане мелок, чуть не сбивши прохожего, чуть не наткнувшись на тумбу, — стремительно соскочил с тротуара: стоял под квадратом; рукою с мелком он выписывал ленточку формулок: преинтересная штука!

Она — разрешилася.

Поинтереснее знаменитой «ферматы» (такая есть формула: он еще как-то о ней написал).

— Так-с, так-с, так-с: тут подставить; тут — вынести.

И получился, — да, в корне взять, — перекувырк, изумительный просто: открытие просто. Еще бы тут скобочку: только одну.