Круг Матарезе

– Да, абсолютно. Когда он упомянул твое имя, то я сделала вид, что взбешена: мол, как он смеет склонять меня к доносу! Я заявила, что собираюсь позвонить своему начальнику, но он запретил мне, сказав, что все, что им нужно, они получат от меня.

– А ты действительно собиралась позвонить?

– Не знаю. Это зависело от того, что сказал бы этот человек. Правда, то, что у нас говорят о тебе, не укладывается ни в какие рамки, и я не верю, что ты совершил все эти ужасные вещи.

– Да конечно нет. Но ты должна обезопасить себя.

– Я надеялась, что до этого все-таки не дойдет.

– Спасибо тебе, старый дружочек! – Василий был тронут.

Послышался шум, лежавший завозился, скрючился в неестественной позе. Талейников быстро обернулся к человеку на полу и опустился на колени.

Но он опоздал!

Тот успел принять дозу цианистого калия. Горьковатый запах миндаля разлился по комнате. Мертвый лежал, подтянув колени к животу. По виду он был англичанин. Глаза его, голубоватые, холодные, остались широко раскрытыми, а на лице застыло выражение полного удовлетворения.

Матарезе ушел от них.

Глава 23

– Мы должны во всем разобраться, начав сначала, – убеждал ее Талейников, глядя на обнаженный труп.

Они раздели его, и Зося, сидя в кресле, методично изучала каждый сантиметр одежды англичанина, вертя в руках детали его туалета.

– Повтори мне еще раз все, что он сказал. Не пропускай ничего!

– Но я ничего не пропустила. Он был не особенно разговорчив.

– Ты, как-никак, математик. Мы должны вписать недостающие номера. С суммами все ясно.

– С суммами?

– Да, суммы… – повторил Василий, переворачивая труп. – Он охотился за мной, но был готов покончить с собой, если его ловушка не сработает. Отсюда вытекают два вывода: во-первых, он не мог пойти на риск и остаться живым, потому что знал, какой располагает информацией; во-вторых, он не рассчитывал ни на какую помощь.

– Начать с того – почему он думал, что ты придешь сюда?

– Не "приду", а "могу прийти". Я уверен, что где-то в Москве есть материалы, а в них зафиксированы факты наших частых встреч. Люди, которые за мной охотятся, несомненно имеют доступ к этим материалам. Но они могут накрыть только тех, к кому я могу явиться именно в Ленинграде. Они не желают запрашивать по официальным каналам, например, связаться с управлением на Литовском проспекте… Но они знают, что если мои начальники и наши агенты услышат обо мне, то поднимут тревогу, и шум дойдет аж до Сибири. А они не заинтересованы в этом и хотят все сделать сами. Поэтому они будут прослеживать мои контакты с теми, кто не разуверился во мне. Ты одна из них.

– А другие? Есть кто-нибудь еще в Ленинграде, кто верит тебе?

– Да, это всего три или четыре человека. Один еврей из университета, мой старый приятель, с которым я пью водку и спорю ночи напролет; за ним точно следят. Есть еще философ, теоретик, он же политэкономист и марксист, который тем не менее предпочитает дома читать Адама Смита. Ну, может быть, еще кто-то… Теперь я понимаю, что никогда не беспокоился об участи тех, с кем встречался.

– Да, ты не продумал это дело… не очень-то продумал, я хочу сказать.

– Я знаю, но в моей прежней работе были свои преимущества. Я всегда мог объяснить, зачем я встречаюсь с тем или иным человеком. Интересно, насколько они прикрыты?

– Я не совсем понимаю, что это значит.

– Есть один человек, до которого мне необходимо добраться. Им придется покопаться в моем прошлом довольно основательно, чтобы выявить эту связь. – Василий замолчал, еще раз взглянув на труп. – Так что он все-таки сказал, если вспомнить поточнее? "Мы получим все, что нам надо от вас"? – Василий смотрел на сильную женщину с умным лицом, которую он так давно знал.

– Да, приблизительно так. При этом он вырвал телефон у меня из рук и отставил его подальше.

– А ты убедила его, что собираешься звонить по ленинградскому номеру?

– По-моему, я была убедительна… Я поняла, что он – англичанин. Не думаю, чтобы он позволил мне позвонить. Однако он не отрицал, что он из КГБ. Но вряд ли это так.

– А позже, когда ты переодевалась? Он не возражал?

– Напротив. Он был уверен, что ты придешь сюда и что я должна приготовиться.

– Какие точно были его слова? Ты говорила, что он смеялся и болтал что-то по поводу того, что все женщины одинаковы…

– Ну да. Обычные пошлости.

– Все не тривиально в этой ситуации, поэтому попытайся вспомнить.

– Я уже сказала тебе, что сразу поняла: он англичанин. Язык наш, но построение фраз английское. Он сказал, что приятно провел время, прогуливаясь по набережной. И фразу одну я вспомнила: "не было таких зрелищ на набережной". Я говорила тебе, что он настоял, чтобы я переодевалась прямо перед ним? Так вот эту фразу он сказал по поводу моего стриптиза.

– Набережная… Эрмитаж, Малахитовый зал… Там есть одна женщина, – нахмурившись, проговорил Талейников.

– Мой любовник изменял мне? – спросила Зося шутливо.