Круги на песке

Память человечества — огромная страна,
Населенная людьми и жившими, и не жившими.
Чтобы жить в памяти, необязательно жить на самом деле
Печорин и Гамлет не жили, а в памяти вон как живут!
А другой и жил, и долго жил, а в памяти его не отыщешь.
Чтобы жить в памяти, нужно иметь свое собственное,
запоминающееся лицо, которое ни с каким другим
лицом спутать невозможно.
Память человечества перенаселена, и она не потерпит стандартных лиц.
Нестандартность,
Которая живущим укорачивает жизнь,
Живущим в памяти ее удлиняет.

СУД ПАРИСА

Войдите в положение Париса:
Он выбирает все же из богинь.
У них и стан стройнее кипариса,
И воспитанье — не в пример другим.
Ну, словом, все богини в лучшем виде.
Парис не хочет никого обидеть,
Он очень мягкий человек, Парис.
И, пользуясь своей судейской властью,
Он разрезает яблоко на части
И всем троим вручает первый приз.
«Ну, вы видали этого кретина? —
Вскричала возмущенная Афина. —
Он у меня отрезал два куска!»
«Нет, у меня… Ну, парень, погоди ты!» —
Сердито пригрозила Афродита,
На остальных взирая свысока.
А Гера, настоящая мегера,
Металась, как пантера по вольеру,
Грозя сослать Париса на галеры,
Суля ему холеру и чуму.
А он не знал, за что такая участь.
И он стоял, казня себя и мучась
И вопрошая небо:
«Почему?»

В ЗАЩИТУ ЯНУСА

Не беда, что Янус был двулик,
В общем-то он жизнь достойно прожил.
Пусть он был одним лицом ничтожен,
Но зато другим лицом — велик.
Пусть в одном лице он был пройдоха,
Но в другом бесхитростно правдив.
Пусть с людьми бывал несправедлив,
Но с начальством вел себя неплохо.
Можно заявить авторитетно:
Не беда, что Янус был двулик.
Для того, кто к Янусу привык,
Это было даже незаметно.
Разве что порой случится грех,
И сдержаться Янус не сумеет:
Побледнеет, глядя снизу вверх,
Глядя сверху вниз — побагровеет.
Был он тих, зато бывал и лих,
Если ж то и это подытожить, —
Не беда, что Янус был двулик,
В среднем он считается хорошим.

КОМЕДИЯ МАСОК

Простак, Убийца и Король,
Играя без подсказки,
Со временем входили в роль
И привыкали к маске.

И даже кончив свой спектакль

И сняв колпак бумажный,
Держался простаком Простак,
Убийца крови жаждал.

Скупец копил, транжирил Мот,

Обжора плотно ужинал,
Любовник все никак не мог
Вернуться к роли мужа.

И не поймешь в конце концов:

Где правда, а где сказка.
Где настоящее лицо,
А где всего лишь маска.

СКАЗКИ