Круги на воде

Однако самое парадоксальное в вопросе отношения к тамешивари заключается в его полнейшей бесполезности в практическом смысле. Замечательное мастерство сокрушения досок, камней и черепиц можно считать дельным лишь с точки зрения отработки навыка концентрировать духовные и физические силы на поставленной задаче, какие бы внешние факторы этому не препятствовали. В жизни сплошь и рядом случается, что привычка убивать прочно закрепленные предметы оказывает своим владельцам медвежью услугу, так как подвижность настоящего противника сводит к нулю четко сфокусированную пробивную силу. Хрестоматийная формула: «Если уж попаду, то ого-го!» является очередной иллюзией – никто никуда не попадает. В какой-то мере то, что проделывают прыгучие таэквондисты, разбивая дощечки, которые их товарищи держат в высоко поднятых руках, имеет гораздо больший смысл, нежели провал до земли целого штабеля шлакоблоков. Это тем более дико и странно, когда исполняется головой. Хотя о чем горевать, мозгов-то в ней нет, одно слово – кость!

Если у читателя сложилось впечатление, что я отрицательно отношусь к тонкому и интеллектуальному искусству тамешивари, то так оно и есть. Начав свой путь в восточных единоборствах с Кёкусинкай каратэ-до, я со временем напрочь отверг немаловажную составляющую популярного стиля, а наблюдения последних лет окончательно убедили меня в никчемности и вредности подобного ремесла. Судите сами – не так давно у нас проводился шоу-фестиваль, посвященный дню рождения Морихэя Уесибы. Мы выступали на нем со своей показательной программой кобудо, а попутно имели возможность поглазеть на собратьев по увлечению. Там были представители разных клубов, от «внучат» дедушки Джуна Ри с их аэробикой, до суровых последователей Масутатсу Оямы. Разумеется, последние демонстрировали, главным образом, искусство разрушения. Когда здоровенный сэнсэй одной из школ играючи переколол все полагающиеся доски и брусья, это было еще ничего. Но стоило выйти на ковер весьма худощавому представителю другого клуба, как тотчас начались неприятности. Их апогей наступил в тот момент, когда проворные ученики, слегка похожие своей деловитостью на чертей в аду, вынесли и утвердили в вертикальном положении сосновую балку, без малого десять на десять сантиметров в сечении. Клянусь, я никогда не рискнул бы ударить по ней даже мечом, побоявшись за его сохранность, тем более на публике. Не знаю, какие демоны толкнули вроде бы нормального и симпатичого каратэку на чудовищный подвиг, но только он сконцентрировался, вдохнул, выдохнул – и всадил в страшное бревно их любимый лоу-кик, а попросту – гэдан маеаши-гери. Да ни чем иным, как передней поверхностью голени! Зал содрогнулся от ужаса. Возможно, будь это полено намертво забетонировано в пол, его самоубийственный демарш достиг бы цели. Но жесткость конструкции обеспечивалась четырьмя безалаберными учениками, двое из которых держали низ, а двое упирались в верхнюю часть бруса. Как бы там ни было, полено сорвало с места и отбросило на добрых полтора метра – увы, неповрежденным. Между прочим, втрое более дородный предыдущий исполнитель также потерпел фиаско на этом поприще, но благоразумно не стал искушать судьбу, и на вторую попытку не пошел. Публика была сплошь своя, понимающая и великодушная, а потому никто его не попрекнул. Теперь же нашему герою под хвост попала вожжа, и он решил победить любой ценой. Но, как говорится в сказке: «Пришлось Кощею помереть!» Если после первого тура он лишь слегка захромал, то второй рывок просто поверг его в прах, заставив всех нас буквально стонать от искренней жалости. Получасом позже, уже переодевшись, он покидал ассамблею, повиснув на руках верных учеников. Вероятно, читатель с медицинским образованием сможет легко прокомментировать всю дальнейшую клинику. Но кому и зачем это вообще нужно?

Мне посчастливилось лично знать множество замечательных мастеров, за всю свою жизнь не сломавших и карандаша. Но если всех тех, кто имел несчастье на своей пустой голове испытать силу их кулаков и ног, выстроить в затылок друг другу, то такая шеренга протянулась бы от рассвета до заката, словно Великая Китайская стена.