- Итак, что мы имеем, - как хозяйка, Настасья Прокофьевна заняла председательствующее место. - Я сижу здесь уже два месяца, кое-что разведала, но так как на Валаам мне хода нет, сведения мои обрывочны и доказательств никаких. Единственное, что могу - не пускать скверну дальше побережья озера. Так что на вас вся надежда.
- Я видел на острове женщин, - вставил я. - Они там яблоки в саду собирали...
На меня посмотрели так, что я сразу понял: сморозил глупость.
- Настасье, мон шер, на святой остров ходу нет не потому, что она - женщина. А потому, что она - ведьма.
- Бог шельму метит, - усмехнулась хозяйка. - Для меня на святой земле день за год идёт. А я пока стареть не собираюсь.
- Извините.
- Проехали, дружок. Итак... С проклятьем вашим я помогу. Вот обереги, - она бросила нам с Алексом по полотняному мешочку, наполненному чем-то хрустящим. - Третий - для дивчины вашей. А за Ненарадовку не бойтесь: у местных к этой заразе иммунитет.
- Ты знала, что мы придём, и заранее приготовилась, - мягко пожурил ведьму Алекс. - Прислала призрака...
- Векша! - догадался я. - И мальчишка... Мальчишка на сходнях! Который сказал, где Антигону искать!
- То друзья мои, - кивнула ведьма Настасья. - Подчиняться - не подчиняются, но просьбы исполняют. Местным Лихо тоже не по нутру. Портит оно всё. Оскверняет.
- Но ты думаешь, что корень всех зол - на острове, - уточнил Алекс.
- Однозначно. За последний год у них погибло четверо монахов. Думаешь, просто так?
- Это кроме отца Кондрата? - женщина кивнула. - Почему новый батюшка об этом не упомянул?
- Сам знаешь: никто не любит сор из избы выносить.
- Ясно, - кивнул шеф. - Разберёмся.
- Нужно не просто разобраться, - сказала ведьма. - Нужно Лихо с острова убрать.
- Это надо обсудить с епископом, - покачал головой Алекс. - Он может быть против.
- Ну так объясни ему... - и они углубились в спор.
А я вертел в руках мешочек и думал: вот и всё? Так просто?.. Никакой больше временной петли, завтра будет абсолютно новый день, который я смогу пережить точно так же, как и другие... А потом я вспомнил!
- Нужен ещё один оберег.
Алекс вопросительно вскинул бровь.
- Инок Софроний.
- Это который на колокольню ходит, бесов гонять? - вздохнула ведьма. Я кивнул. - Боюсь, ему уже не помочь, - она встала, включила чайник, загремела чашками в мойке.
- Почему? - спросил я в спину.
- Слишком долго он в петле. Она, почитай, его уже выпила, - Настасья Прокофьевна вернулась к столу, поставила на край серебряный подносик, с него на стол - чистые чашки с свежим чаем... - Петли Лихо накидывает - питается оно так. С каждым днём душа, попавшая в силки, тускнеет, бледнеет, пока не истлеет навсегда, - она посмотрела на меня и улыбнулась. - Тебе повезло, дружок, что попал ты в петлю стригоем. Да и наставник твой и доченька его - люди очень непростые...
- Но вы всё-таки дайте оберег, - я упрямо наклонил голову. - Парень здесь уже два года. И всё ещё жив...
- Значит, тоже не простой человечек, - кивнула ведьма и пошарив в обширном декольте, вынула ещё один мешочек.
Я взял его очень аккуратно: оберег был тёплым, пропах женским телом и какими-то тонкими духами.
- С этим чудом московским держите ухо востро, - напутствовала Настасья-ведьма, когда мы прощались.
- Да уж будем, - успокоил её шеф, лобызая троекратно в румяные щёчки...
Чтобы побыстрее выбраться из леса, ведьма дала нам обыкновенный клубок. Я глазам не поверил! Суровая небелёная нитка не рвалась, клубок подскакивал на ухабах, как щенок, и через каких-то полчаса вывел нас к берегу озера.
- Почему она упорно называла девчонок вашими дочками? - спросил я, когда Алекс, поймав клубок, остановился отдохнуть.
Спустился вечер. В траве пронзительно свиристели цикады, ветер дул тёплый, пах водорослями и мокрым песком. Невдалеке от берега громко плескала рыба.
- Потому что так и есть, - Алекс закурил, протянул мне пачку - сигареты в ней никогда не кончались, - и встав лицом к ветру, устремил взгляд на озеро. Как по команде, над водой поплыл глубокий колокольный звон.
- Не понял...
- А что тут непонятного? Я ж живой человек.
Я вспомнил о любвеобильности шефа и невесело усмехнулся: удивительно, что у него - всего три дочки...
- Извините, - что-то я сегодня много извиняюсь. - Я просто думал, они ваши сотрудницы. Ну, наёмные работницы.
Хотя, если разобраться, было в них - Антигоне, Афине и Амальтее - что-то общее.
- Сиротки они, - пыхнул сигаретой шеф. - В смысле, матери их умерли. Не мог же я...
- Да, - я тоже закурил, выпустил дым и вдохнул пахнущий озёрной водой воздух. - Я понимаю.
У меня никогда не будет детей, - подумалось вдруг. Алекс сказал: - "я живой человек"... Он не имел намерения меня обидеть. Но обидно было.
- Это изменит твоё отношение?
- Наверное, - я поискал, куда бросить окурок, и в конце концов, затушив, запихал его в карман куртки. Осквернять чистоту озёрного берега не хотелось. - За то время, что я у вас, девчонки стали мне родными - надеюсь, вы понимаете, о чём я... Отдам ли я за них жизнь - да, не задумываясь. Но всё равно относиться буду по-другому.