Круги на воде

- На Бога надейся, а сам не плошай, - привёл я последний, пришедший на ум аргумент.

- Ты не понимаешь, - он закатил глаза, как нетерпеливый подросток, честное слово! - Господь УЖЕ позаботился обо всём. Он же привёл вас сюда, не так ли?

- Мне казалось, мы сами пришли...

- Думай, как хочешь, - инок вошел в высокое тёмное строение, из которого пахло кишечными газами и хлевом.

Здесь можно было зажечь свет.

Невдалеке от входа, в загоне с низким бортиком, сонно похрюкивала крупная хавронья. К её толстому боку притулилось больше дюжины поросят. Они дружно сосали, ритмично двигая пятачками.

Дальше угадывались тени нескольких бурёнок, мерно пережевывающих свою жевачку даже во сне.

Идя по неширокому, застланному досками проходу, я наткнулся на пристальный взгляд желтых глаз с квадратными зрачками и вздрогнул.

Чёрный громадный козёл с белёсыми от старости рогами злорадно усмехнулся и дёрнул коротким хвостиком...

Тело лежало в конце хлева, у дальней стены. Здесь была навалена куча навоза - от неё исходил тёплый пряный животный дух, стояла трёхколёсная тачка, наполненная тем же пахучим содержимым, и валялась широкая лопата.

Монашек лежал лицом вниз, разбросав ноги в ярких синих с белым кроссовках. Тело его наполовину скрылось под осыпавшимися катышками.

Отец Онуфрий широко перекрестился, беззвучно шепча молитву. Инок Софроний стоял молча, опустив руки вдоль тела, и казался чёрным столпом.

- Это инок Сергий, - тихо, словно страницы прошелестели, пояснил Софроний.

- Насколько я знаю, инокам по обету полагается носить сандалии, - Алекс смотрел не на умершего, а на отца Онуфрия.

- У Сергия было плоскостопие, - пояснил Софроний. - Епископ Фотий разрешил ему неуставную обувь.

На первый взгляд всё выглядело довольно мирно - если так можно выразиться о месте преступления. Никаких следов борьбы, колюще-режущих предметов... Можно было подумать, что человеку просто поплохело за работой - сердце прихватило, например.

Но я уже чуял тонкий, сладковатый и медный запах человеческой крови. Она впиталась в навоз, была почти незаметной, но в том месте, где находились голова и грудь жертвы, зеленовато-желтая субстанция заметно потемнела.

- Нужно здесь всё осмотреть, сфотографировать и описать, - сказал Котов.

- Да-да, - кивнул батюшка-сержант. - Конечно. От нас что-нибудь требуется?

- Эх, не по закону действуем, - вздохнул майор. - Сюда бы криминалистов, патологоанатома, протокол составить...

- Епископ Фотий особенно просил обойтись без посторонних, - мрачно ответил батюшка-майор. - Я и вас-то под свою ответственность провёз.

Майор уже развил бурную деятельность.

Сдёрнув с стога сена чистый брезент, он расстелил его на полу, а потом принялся осторожно откапывать тело.

- Может, воды принести? - спросил Софроний.

- Да, - не глядя согласился Котов. - А ещё бумаги. Чтобы писать.

- А вот и причина смерти, - Алекс наклонился над трупом, заложив руки за спину. - И патологоанатом не нужен.

Затылок парня был буквально вдавлен внутрь, превратившись в мягкое неприятное месиво.

Взявшись втроём, мы перенесли тело на брезент, уложили в той же позе - вниз лицом. Я только успел заметить, что инок Сергий был примерно ровесником Софрония. Не больше двадцати.

- Судя по тому, что окоченение прошло, инок пролежал здесь довольно долго, - сказал Котов.

- Его не было на вечерней литургии, - кивнул отец Онуфрий. - Софроний вызвался узнать, чем было вызвано отсутствие. Они были близки с Сергием. Рясофорные монахи, почти ровесники...

- В послушание Сергия входила чистка хлева? - спросил Алекс. Я так понял, что он неплохо разбирался в монастырской жизни.

- Не я был его наставником, - качнул головой сержант-батюшка. - А... при чём здесь это?

- Его убили не здесь, - вместо Алекса ответил Котов. - Крови слишком мало. К тому же, он слишком аккуратный для такой, э... неприятной работёнки.

- Подошвы кроссовок не выпачканы, подол рясы чистый, на руках нет рукавиц, - перечислил Алекс.

Отец Онуфрий кивнул.

- Я что-то такое и подозревал, - медленно проговорил он, кивая в такт своим словам. - Как только увидел - сразу подумал, что убийство пытались замаскировать под несчастный случай. Но слишком небрежно, неумело.

- Или... - шеф посмотрел на батюшку и вытянул губы трубочкой. - Или убийца был уверен, что ему всё сойдёт с рук. Кто-нибудь, кроме вас с Софронием в курсе? - он кивнул на труп.

- Только иерей Фёдор. Он присматривает за животными. Но я лично попросил его никому не говорить.

Шеф кивнул и задумчиво уставился на лопату. Та была воткнута в кучу навоза, и судя по травме, вполне могла послужить орудием преступления.

Протянув руку, я выдернул лопату из кучи и направил лезвие к свету.

- То же самое, - пробормотал Котов, внимательно осматривая, чуть не обнюхивая, инструмент. - Лопата была оставлена специально: работал, мол, инок, исполнял урок, и вдруг прихватило сердце...

Никаких следов крови, волос, на лопате не было. Создавалось впечатление, что она была чисто вымыта после удара, а затем просто воткнута в навоз.