Круги по воде (СИ)

Между двумя тягостными ударами сердца, невыносимо медленными, капитан, словно в забытьи, наблюдал, как исчезает старая башня, а на её месте образуется груда камней, окутанная облаком густой пыли. Как вслед за ней, неторопливо кренясь и изгибаясь зубчатым гребнем, валится часть городской стены, и вверх опять взлетают фонтаны пыли, смешанной с песком.

Наконец время ускорило свой бег, и он услышал звуки. Кричали все. Площадка у ворот содрогалась от крика собравшейся толпы. Начальник стражи, забыв о субординации, ухватил капитана за рукав. Крикнул ему в ухо:

- Капитан, башни больше нет!

Начальник обороны вырвал руку. С присвистом втянул воздух. Надрывая лёгкие, выкрикнул, перекрывая гомон голосов на площади:

- Ополчение! Первая очередь – Косым переулком – к стене! Загородить улицу! Кавалер д’Боне! Проследите, чтобы стену закончили.

Обернулся к начальнику стражи:

- Лейтенант, за мной.

Когда они, задыхаясь, топая тяжёлыми башмаками, добрались до улочки, проходившей под обрушившейся частью стены, и выбежали на утоптанную площадку, теперь сплошь покрытую обломками камня и припорошенную пылью, им открылась картина, поразившая капитана в самое сердце. За широким проломом простиралась равнина, усеянная палатками. Но сейчас видны были лишь их острые верхушки. Сплошной стеной стояла здесь кавалерия, выстроившаяся плотными рядами. Боевые кони стояли бок о бок, сияло оружие, развевались на лёгком утреннем ветерке цветные штандарты. Ото рва отбегали рабочие, унося кирки и лопаты. В нём, заваленном обломками бывшей башни и части сложенной из грубого камня стены, громоздились останки телеги и кучи песка, сглаживающие угловатые верхушки камней. Поверх этой грандиозной кучи простирался сколоченный из досок настил. Он был не слишком широк, но лежал плотно, соединяя края рва и выходя прямо к пролому.

Запела труба, и на настил, под стук подкованных копыт, вылетели двое кавалеристов. Всадник на вороном коне, в сияющих доспехах, украшенных гербом, пустил своего скакуна рысью, вырываясь вперёд. Чуть отстав, за ним следовал стройный молодой кавалерист на сером поджаром коне, за ними, выстраиваясь по двое, ринулись остальные. Доски настила задрожали.

Достигнув пролома, первый всадник, не колеблясь, послал своего вороного через остатки стены. Сильный конь, легко перемахнув препятствие, опустился на той стороне, фыркнул и, раздувая ноздри, подался в сторону, давая дорогу серому. Тот, в свою очередь, преодолев нагромождение камней, двинулся к нему, освобождая пространство.

Площадка у пролома заполнилась быстрее, чем можно было об этом рассказать, и кавалеристы, скопившиеся на той стороне в достаточном количестве, бросились в атаку на сгрудившихся в беспорядке ополченцев, высыпавших их ближайшего переулка.

- Огонь! – крикнул капитан. Раздался нестройный залп, не произведя значительного действия на противника. Фитили успели затеплить ещё у ворот, но слишком поспешный бросок к пролому сделал своё дело. Примчавшаяся городская стража не успела занять выгодную позицию, и теперь под стеной шёл неравный бой. На полосе пространства у стены, вымощенной шероховатым серым камнем, пехота пыталась дать отпор кавалерии. Звенели клинки, сверкали широкие лезвия алебард, храпели лошади, хрипели раненые и умирающие, валясь под копыта. Конники теснили защитников города, выдавливая их с площадки под стеной, загоняя в улицы и рассеивая по городу.

Едва передовой отряд кавалерии миновал помост, на площадку у рва быстрым шагом вышел отряд пехоты. Пехотинцы в свою очередь вступили на всё ещё дрожащие доски, и, плотной колонной по три, пробежали на ту сторону. За одной колонной последовала другая, затем третья.

Войско занимало город квартал за кварталом, улица за улицей. Горожане отчаянно сопротивлялись, но неожиданная атака сделала своё дело. Ополченцы отбивались от наседающих пехотинцев, поддерживаемых кавалерией, пытаясь закрепится в улочках, спешно сооружая баррикады, стреляя из арбалетов и немногочисленных ружей из окон домов. Но слабенькие, сооружённые на скорую руку баррикады не останавливали бывалых вояк, с остервенением рвавшихся вперёд. Слишком долго они ждали этого часа.

В тёмной улочке, освещённой косым светом утреннего солнца, задребезжала и вывалилась вниз хлипкая рама, подавшаяся под ударами ноги, обутой в грубый башмак. Из оконца высунулся всклокоченный мальчишка, над ним маячило юное женское личико, пряди чёрных волос падали ей на глаза, выбиваясь из небрежно сколотого валика на затылке. Сильно высунувшись и свесившись почти по пояс через подоконник, мальчишка обежал глазами тянущуюся под кривым углом к ним другую улицу, пошире, выходящую на ещё более крупную, центральную, которая поднималась по холму к цитадели. Сунулся обратно, балансируя взведённым арбалетом, едва удерживая его на весу. Сестра вытянула шею, поднимаясь на цыпочки, пытаясь разглядеть тёмную улочку, но он оттолкнул её локтем.

- Спрячься, женщина, - ломающимся голосом бросил мальчишка, отпихивая её пяткой в глубь комнаты, - зашибу.