Круглая молния

Вдовы — Лида, Аннушка и тетя Ксеня — тоже дали попу по рублю, но когда наведались к деду Егорычу, тот денег не дал, а вынес пяток яиц.

— Не гневи бога, — сурово произнес поп, — мы ведь тоже на денежную оплату перешли.

Но тут заиграла над виром музыка, и ребята, бросив попа, кинулись что есть духу туда.

Играл Славка — деда Егорыча городской внук, и народу уже было на виру много — приехали из других деревень на престол.

Девки, женщины, сгрудившись на берегу, кидали в воду венки из березовых веток.

— Поплыл, поплыл!

— Чей же этот?

— Бабки Аксиньи!

— Готовься, старая, к свадьбе!

— Глядите, тонет!

— Алиса, неужли твой утонул!

— К несчастью это, ой, молодух, к горю.

— Ладно вам, вещуньи выискались.

— Какое у Алисы горе?

— Поплыл, поплыл!

И вдруг смолкли и смех, и шутки — по дороге, взбивая пыль, появился на мотоцикле Саня Маленький. От его дома до вира — два шага шагнуть, но таков уж характер у бригадира — глядите, какой я молодец. Он лихо подкатил к самому кругу и осадил мотоцикл. Привстал на нем, как на стременах.

— Дорогие товарищи колхозники! Традиция есть традиция, и этой традиции нам не переломить. Так давайте же превратим религиозный праздник троицу в наш советский праздник Весны.

— Ура-а! — раздался в толпе голос деда Егорыча, которого Славка держал уже под руку.

Довольный такой поддержкой, Саня Маленький продолжал:

— Давайте игнорируем такие старые обряды, как завивание венков — раз, — он поднял над головой руки и стал загибать пальцы, — бросание их в воду — два, зажаривание яичницы и употребление спиртных напитков — три.

— Ну нет, бригадир, это дело не пойдет, — подал вновь голос дед Егорыч, и все поддержали его.

— Какой же это обряд — яешня с водкой?

— Это потребности организма.

— Ладно, ладно, — Саня был в благодушном настроении, — насчет выпивки и закуски я пошутил. Во всем же остальном, — крикнул он с медью в голосе, — никакой пощады врагу! Так я говорю?

— Так! Так!

— Вот это бригадир!

— Да такой бригадир дороже денег стоит.

— Тыщу рублей и еще гривенник.

— А Санечка, а миленький, дай я тебя расцелую.

Бабы окружили его плотным кольцом.

— Товарищ бригадир, а кино сегодня привезут?

— Нельзя, — сказал Саня. — Нельзя. По религиозным праздникам кино показывать нельзя.

— Какой же религиозный?

— Сам только что сказал — праздник Весны.

— Нет, нет, бабоньки, — упорствовал Саня, — сказал, нельзя, значит, точка. И не уговаривайте меня, а то я сегодня добрый.

Алиса встала перед ним, даже руки на груди сложила:

— Ну, Санечка, ну, родненький…

Саня поглядел на нее затуманенным взглядом и сдался:

— Разве что научно-популярный, — пообещал он.

Бабы недовольно загудели:

— Научный-популярный ты «моей молодухе» на печке показывай.

— Ты нам про любовь давай!

И уговорили б, наверно, если б не появился среди гуляющих поп, как будто с неба свалился, И про кино, и про Саню Маленького тотчас же все забыли, потому что батюшка с ходу, даже не подобрав рясы, ударил барыню. Мигом сколотился вокруг него круг.

— А ну, расступись, батя пляшет!

— Ты рясу-то сними, — послышались жалостливые бабьи советы, — все легче будет.

— Без рясы сподручнее.

Батюшка никого не слушал и продолжал дробно-дробно работать ногами. В конце концов даже гармонист и тот устал, а ему хоть бы что. И музыка пошла не в лад, а он все лопотит ногами да притопывает:

Топну раз,
Топну два,
Выходи на круг, кума.

Бабы вытолкнули к батюшке на круг Аннушку, но прислужница таким ревнивым взглядом ожгла ее, что Аннушка, на что смела, засмущалась и юркнула опять в толпу.

Наконец и поп устал. Как плясал, так и рухнул на баб. Те врассыпную. Но бригадир все же успел подхватить батюшку под руки, усадил на бережок, сказал укоризненно:

— А ведь грех, батя, бога ты не боишься.

— Бог — бог, да не будь сам плох, — ответил поп и, задрав рясу, вытащил из кармана брюк платок, чтобы пот вытереть, не платок — целую скатерть.

Бабы снова окружили его. Поп вытер не спеша с головы пот да как кинется с берега ловить их. Баб не поймал, а поймал деда Егорыча. Тот по-братски обнял его, но все же напомнил про бога.

— Волков бояться — в лес не ходить, — отпарировал ему батюшка и, отобрав у прислужницы урну, опрокинул ее к себе на колени. Оттуда посыпались мятые рубли, мелькнула среди рублей, как щука хвостом, зеленая трешка. Поп засунул деньги в карман:

— Так надежней.

— Ну, ладно, — сказал Саня Маленький, — хватит с вами веселиться. Надо на ферме обеспечить.

На ферме по случаю праздника резали быка Агрессора.

Вот смешно — прозвали Агрессором, а какой он Агрессор, если у него кольцо в носу? Дед Егорыч ухаживал за ним, поил, перевязывал и делал это по доброй воле, потому что бригадир трудодни за это начислять отказался.

— Какая теперь из вас польза? — сказал он деду Егорычу. — Когда на искусственное осеменение перешли.

Бабы, как услышали про Агрессора, сразу расхлипались:

— Такого-то красавца — и резать!

— За него, бают, золотом плачено.

— Из самой Бельгии привезли. Порода.

— Да вишь ты — без работы остался.

— Ну и пусть без работы, а все ж коровам веселее!

— Жрет много!

— Зато с мясцом будем.