Круглая Радуга (ЛП)

Самолёт прогудел за пару метров, показав своё брюхо. Это чудище на сносях. Сквозь маленькое отверстие доступа выглядывает красная рожа в кожаном шлеме с очками для пилота. «Агликашка х’сос»,– проносясь мимо,– «ща мы вручим тебе твою же собственную жопу!»

И сам того не ожидая, Слотроп схватил один торт. «Ёб твою!»– швыряет он, отличный бросок, самолёт медленно чешет мимо и шмяк влепляется прямо в рожу Марви. Да! Руки в перчатках хватаются за месиво. Высовывается розовый язык майора. Крем капает на ветру, жёлтые капли длинной аркой относит к земле. Люк захлопывается и разведлёт проскальзывает прочь, закладывает вираж, разворачивается по кругу и идёт обратно. Шнорп и Слотроп берут по торту каждый и ждут.

– На моторе нет обтекателя,– замечает Слотроп,– надо целить в него.– На этот раз им видна спина самолёта, кабина лётчика битком полна накачанных пивом Американцев, они поют:

Был парень по имени Риттер,

Он поимел контрольный трансмиттер,

С той поры его хуй

Стал болтаться как буй,

Или шквалом растерзанный свитер.

Дистанция метров сто и быстро сокращается. Шнорп ухватывает руку Слотропа, показывает вправо по курсу. Провидению вздумалось выставить на их пути белый склон большущего облака и ветер ускоренно относит их туда. Бурлящее создание простирает белый щупальцы, машет скорей… скорей… и вот они внутри него, внутри его влажной и льдистой передышки...

– Теперь они будут выжидать.

– Нет,– Шнорп оттопыривает ухо,– они выключили мотор, они тут с нами.– Запелёнатая тишина длиться минуту-две, но затем, конечно же:

Был однажды парень по имени Род,

Он трахнул сервопривод,

Но его конец

Отрастил зубец,

Не член стал, а полный урод.

Шнорп возится с пламенем, серо-розовый нимб, чтоб стало неприметнее, однако же и высоту не потерять. Они плывут в тусклой сфере собственного света, без координат. Утёсы гранита слепо колошматят вверх словно кулаки в облако, стараясь угодить по шару. Самолёт тоже где-то, со своей скоростью, на своём курсе. Воздушный шар ничего не может поделать. Двоичные решения утратили тут всякий смысл. Облако наваливается, удушающее. Оно скапливается в крупные капли конденсата поверх тортов. Вдруг хрипло и похмельно:

Был один молодчик из Декатера

Что спал с ЖК генератором

Яйца и хуй сковало льдом

Жопу тоже, но малость потом

Холодней стала лунного кратера.

Занавесь пара отступает обнажить Американцев планирующих менее чем в десяти метрах и чуть быстрее воздушного шара.

– Давай!– орёт Шнорп, швыряя торт в раскрытый мотор. Слотроп промахивается и залепляет ветровое стекло перед пилотом. К этому моменту Шнорп начал бросать мешки с песком в мотор, один из которых застрял между двух цилиндров. Американцы, захваченные врасплох, в растерянности хватаются за пистолеты, гранаты, пулемёты что уж там те Артиллеристы носят при себе как лёгкое вооружение. Но они проскользнули мимо и туман уже снова смыкается. Раздались пара выстрелов.

– Блядь, если они продырявят этот шар, мэн—

– Тсс. Думаю мы перебили провод зажигания.– Дальше в середине облака слышен назойливый визг застопорившегося мотора. Сцепление отчаянно воет.

– Ёб твою!– приглушённый вопль, издали. Непрерывное визжанье  всё слабее, пока не сменилось тишиной. Шнорп лежит на спине, лопает торт, злорадно хохочет. Половина его груза выброшена и Слотроп чувствует себя малость виноватым.

– Нет, нет. Не переживай. Это типа как на заре становления торговой системы. Мы вернулись вспять. Вторая попытка. Караванные пути долги и опасны. Потери при перевозке обычная часть жизни. Тебе представился шанс взглянуть на Ur-Markt.

Когда облака рассеялись, спустя несколько минут, они увидели, что тихо плывут под солнцем, с вантов капает, купол шара всё ещё поблескивает после влажного облака. Самолёта Марви не видать нигде. Шнорп регулирует горелку. Они начинают подниматься.

Ближе к закату, Шнорпа потянуло на раздумья: «Смотри. Виднеется край. В этих широтах тень земли мчит через Германию со скоростью 650 миль в час, скорость реактивного самолёта». Облачная пелена разорвалась на маленькие заплаты тумана цвета кипячёной креветки. Воздушный шар плывёт над сельской местностью, чью зелёную чересполосицу сумерки сводят сейчас к чёрному: нить речки пылающей в вечернем солнце, раздёрганно-угловатый узор ещё одного обескрышенного города.

Закат красный с жёлтым, как и воздушный шар. На горизонте кроткая сфера искривляет свой низ, персик на фарфоровом блюде: «Чем дальше к югу»,– продолжает Шнорп,– «тем быстрее мчится тень, пока не достигнешь экватора: там уже тысячу миль в час. Обалдеть. Она преодолевает барьер скорости звука где-то над южной Францией—примерно на широте Каркасона.

Ветер тащит их дальше, к северо-востоку. «Южная Франция»,– вспоминается тут Слотропу: «Да. Это там, где и я преодолел звуковой барьер...»

* * * * * * *

Зона в разгаре лета: душенькам покойно   за кусками стен, крепко спят, скрючившись в снарядных ящиках, на приволье трахаются по дренажным трубам, задрав серые подолы рубах, бродят в грёзах посреди полей. Грезят о еде, забытьи, других историях...