Круглая Радуга (ЛП)

Вверху, на лепную штукатурку потолка, втиснулась методистская версия царства Христова: львы лижутся с ягнятами, фрукты рассыпаются щедро и безостановочно в руки и под ноги джентльменам и леди, пастушкам с молочницами. У всех несколько сдвинутое выражение. Крохотные создания глядят с вожделением, звери лютые  типа как под наркотиком или уколом успокоительного, а из людей никто вообще в глаза не смотрит. Потолки «Белого Посещения» тоже не единственная здесь сумасбродность. Это классический «дорогостоящий каприз». Пивной погреб был спланирован как арабский гарем в миниатюре, по причинам, о которых сегодня мы можем лишь гадать, полон шелков, лепнины и смотровых щелей. Одна из библиотек какое-то время служила свинарником, пол углублён на метр и подменён грязью до порогов для здоровенных Глостерширских Пятнистых, чтобы те  баловались, хрюкали и прохлаждались в летние сезоны, поглядывая на полки книг в матерчатых обложках, прикидывая каковы на вкус. Эксцентричность вигов в этом доме доводится до самых нездоровых крайностей. Комнаты треугольные, сферичные, сменяющиеся  лабиринтом из стен. Портреты, диссертациz генетической курьёзности, уставились или ухмыляются тебе из любой точки наблюдения. Туалеты украшены фресками с Клайвом и его Индийскими слонами топчущими Французов, фонтаны представляют Саломэ с головой Иоанна (вода плещет из ушей, рта и носа), мозаика полов выплетает различные версии HomoMonstrosus, довольно интересное занятие в ту эпоху—циклопы, гуманоидные жирафы, сросшийся кентавр на все четыре стороны. Повсюду арки, гроты, штукатурка в растительной аранжировке, стены завешены истёртым бархатом или парчой. Балконы выпячиваются в самых неожиданных местах, увешанные горгульями, чьи клыки многим из новичков рассекли головы. Даже в проливные дожди монстры способны лишь изредка капать—питающим их водосточным трубам, уже которое столетие требуется ремонт, издырявлено тянутся по черепице и под карнизами, мимо потресканных пилястров, болтающихся Купидонов, терракотовой облицовки на каждом этаже, вдоль бельведеров и рустованных швов, псевдо-итальянских колонн, торчащих минаретов, покосившихся дымовых труб—издалека ни одна пара наблюдателей, как бы близко они ни стояли друг к другу, не увидят совсем одно и то же здание в этой оргии самовыражения, с лептой от каждого из последующих владельцев до реквизиции в текущей Войне. Фигурно обстриженные деревья сопровождают некоторую часть подъездной дорожки, прежде чем уступить лиственницам и вязам: утки, бутылки, улитки и всадникииссякают с приближением к дороге за железным ограждением, храня бесплодное молчание в тени туннеля вздыхающих деревьев. Часовой, тёмная фигура в белых полосках, с оружием поперёк груди возникает в свете маскировочных фар и ты должен остановиться перед ним. Псы, натасканные и смертельные, следят за тобой из перелесков. Вскоре, как подступит вечер, редкие горькие снежинки начинают падать.

* * * * * * *

А будешь ерепениться, пошлём тебя обратно к д-ру Джамфу!

Джамф привил ему рефлекс, и выбросил стимул.

Похоже д-р Джамф сегодня проверял твою пипетку, а?—Нейл Носпикер 50,000 Оскорблений, § 6.72«Невежа Недоросль», Найлан Смит Прес,Кембридж (Массач.) 1933

Падинг: Но не слишком ли это—

Пойнтсмен: Сэр?

Падинг: Разве это не подло, Пойнтсмен? Так вот вмешиваться в сознание другого человека?

Пойнтсмен: Генерал, мы всего лишь присоединяемся к длинному ряду экспериментов и изучения. Гавардский Университет, Армия США? Вряд ли это подлые заведения.

Падинг: Мы не можем, Пойнтсмен, это зверство

Пойнтсмен: Но Американцы уже им занимались! разве не ясно? Мы же не девственницу совращаем, или типа того—

Падинг: Значит, давайте делать это потому, что Американцы так поступают? Позволим им совратить нас?