Круглый год

Как-то утром я выглянула в окно и обмерла: моя бобовая грядка была изрыта вдоль и поперёк! Измятые, истерзанные растения валялись тут и там, доживая, казалось, последние минуты. А в бороздке, сладко потягиваясь, нежился Альбатрос.

— Бобы!!! — взвыла я. — Скотина! Подлая собака!..

Я бросилась в огород, готовая растерзать несносное животное, но Альбатроса и след простыл! Закидывая короткие ноги куда-то вбок, он перемахнул несколько грядок и шмыгнул под забор.

Часа два провозились мы с тётей Устиньей, прикапывая уцелевшие стебли.

— Не реви, — уговаривала она, — бобы приживчивые, поднимутся...

Они и правда поднялись. Только в местах, которых коснулись собачьи когти, остались чёрные полосы.

Альбатроса я больше не ругала, но он, чуя неладное, меня сторонился. Не заигрывал, не вскакивал на колени и в огород не провожал. Когда никого, кроме меня, не было в доме, он лежал на своей подстилке у двери, сверкал желтоватыми белками умных глаз в мою сторону, и мне казалось, что пёс не желает больше разговаривать со мной. Он даже перестал со мной здороваться! Всем своим видом он показывал, будто это не он, а я была в чём-то виновата.

Надвигалась сенокосная пора. Оставаться в эту пору дома — чистое наказание. Я упросила дядю Федю починить мои старые сандалии, чтобы не колко было ходить по кошеному, — собралась со всеми ездить в луга.

Дядя Федя принёс шило, дратву и уселся у окна за работу. Я вертелась около.

Вдруг за окошком как-то странно и пронзительно заверещал петух:

«Ква-а-ах, кух-кох!..»

Мы глянули и увидели целое облако красных перьев и пуха. На моей бобовой грядке Альбатрос терзал соседского петуха!

— Цыть! — гаркнул дядя Федя.

Собака выпустила птицу, и петух зашагал прочь.

Так вот в чём дело! Я вспомнила, что в прошлый раз на грядке мы с тёткой Устиньей тоже видели красные перья...

Бобы были безнадёжно загублены. Но я их больше не жалела. Мне хотелось загладить свою вину перед Альбатросом. Ведь добрый пёс спасал мои бобы! И разве он виноват, что делал это неумело?..

С перепугу пёс забился под крыльцо. Он не хотел выходить на мой зов. Тогда я сама к нему полезла. Он глядел на меня насторожённо и виновато повизгивая. Я погладила длинную, узкую мордочку, ласково помяла мягкие, тёплые уши. В полутьме блеснули желтоватые белки, но не сердито, а приветливо.

— Красавец мой, умница... Хорошая собака, — говорила я Альбатросу и гладила короткую, чёрную шерсть.

Пёс тыкался холодным носом в мои ладони и всё рассказывал, рассказывал, даже подвывал тихонько. И я понимала, о чём он говорил.

Тамара Волжина

ЛЕТНИЕ СТИХИ

КОЛОКОЛЬЧИК

Неказистый, неприметный,
Он качает головой,
Не серебряный, не медный
Колокольчик голубой.
Колокольчик молчаливый —
Это маленький цветок,
Перезвоны-переливы
Не разносит ветерок.
Евгений Ильин

ОДУВАНЧИК

Одуванчик у дорожки
В пышной шапке,
С длинной ножкой.
Я нашла его в лесу,
Но с собой не унесу:
Лишь возьму его в букет,
Дунет ветер — шапки нет!
Л. Аграчёва

МАК

Только солнышко взойдёт —
Мак на грядке расцветёт.
Бабочка-капустница
На цветок опустится.
Поглядишь —
А у цветка
Больше на два лепестка!
Е. Фейерабенд

Ведзижев Ахмет. Верблюд Исропила

ВЕРБЛЮД ИСРОПИЛА

Ещё издали я увидел во дворе у Сулеймана Исропила. Они о чём-то спорили и размахивали руками. Я подумал, что дело тут пахнет ссорой. Не успел я вбежать в калитку, как Сулейман закричал:

— Послушай, что он говорит! — И сам продолжал: — Он говорит, что отец купил ему верблюда!

Я опешил. Откуда в наших краях взяться верблюду? Есть у нас кони и буйволы, держат осликов, но верблюда... Правда, однажды я видел верблюда, когда ездил с мамой в Грозный. Там на базаре один приезжий из Ногайской степи торговал арбузами. Вот у него и был верблюд. Он стоял привязанный к возу и жевал арбузную корку. Я не побоялся подойти к нему. Хотел погладить его по морде, но не достал. Верблюд посмотрел на меня умными глазами и сам нагнул голову. Я долго гладил его по голове и думал, что, наверное, дома у него есть похожий на меня мальчишка, которого он любит. Но чтобы верблюда купили Исропилу, этому я не мог поверить.

— А слона тебе, случайно, не купили? — спросил я.

Исропил высокомерно посмотрел на меня и ничего не ответил. Это меня немного озадачило. Если бы он стал спорить и доказывать, то сразу было бы видно, что он всё выдумал.

— Кто это купил тебе верблюда? — недоверчиво спросил я,

— Отец. — Он снова замолчал, словно всем своим видом хотел показать: не веришь — не надо.