Круглый год. Детская жизнь по календарю

Соотношение социального и природного в детских календарях находится в прямой зависимости от идеологических и педагогических установок своего времени. Так, для педагогов русской антропологической школы XIX века мир русской природы при воспитании ребенка обладал безусловным приоритетом, в советских практиках 1930–1950-х годов господствовал красный день календаря с его социальной тематикой, а для культуры позднего советского времени характерно предпочтение природной тематики, представленной в занятиях школьным туризмом и экологической деятельностью.

Настенный табель-календарь в школе выполняет роль календаря и плаката. «Календарь школьника (отрывной)» на 1959 год (Главполитиздат)

«Искусство слова» на отрывной странице

Словесным материалом для детского календаря служили произведения литературы и публицистики, специально написанные или переделанные для детей. Иногда это целые произведения (короткие стихи или прозаические миниатюры), но чаще отрывки из них, приуроченные к юбилеям классиков и детских писателей, историческим датам, временам года. Роль искусства слова в детских календарях куда значительнее, чем в календарях для взрослых, где господствует слово информативное.

Однако далеко не все в календарях для детей и школьников было «искусством слова»: пересказы и отрывки искажали тексты художественных произведений, а мозаичное соединение разнородного материала снижало качество их восприятия. Это относилось как к текущей литературе, так и к литературной классике, с которой в календарях особо не церемонились. То же происходило с познавательными текстами, упрощенными до примитивности. Практика разделения произведения на части с продолжением, как это часто делалось в периодике (журналах и газетах), в календарях не применялась. Приходилось считаться с тем, что формат календарного листа диктует особый стиль изложения материала, отличный от книжного или газетного. Вот почему не прижились в качестве основных авторов календарей детские писатели, зато нашли себе применение составители публицистических текстов, использовавшие в календарях для детей заготовки из советских газет. Жанрами для календарного творчества служили те же форматы, что и в газетах: приветствие, лозунг, передовица, песня, речь в стихах и т. д.

Газетными клише не брезговали и сами детские писатели, в том числе известные, рассматривая публикацию в календарях как способ участия в общественной жизни (призывы к этому звучали на всех писательских съездах)103. Краткосрочность календаря (год прошел – и выкинули) служила внутренним оправданием для тех, кто тяготился написанием текстов по случаю104. Неудивительно, что некоторые авторы никогда не перепечатывали свои календарные «шедевры». Но были и те, кто прославился как певец календарной поэзии и кичился подобной славой. Они с готовностью брались воспевать не только праздники и юбилеи, но и годовщины105. Участие в календарном стихотворстве было разновидностью «государева служения», которому отдавали дань такие большие поэты, как Владимир Маяковский.

Детские писатели общаются с юными читателями под портретом Сталина. Ленинград. Дом детской книги, 1953

Вас. Лебедев-Кумач. Мой календарь: Газетные стихи. М.: Сов. писатель, 1939. «Календарные» стихи Лебедева-Кумача – образец пропаганды для детей; среди них есть стихотворения, оправдывающие сталинские репрессии

Поэзия для детей обслуживала в первую очередь красные даты календаря, поясняя значение государственных праздников и формируя определенные эмоции по этому поводу. Хотя эмоции предполагались разные: от скорби (по поводу смерти Ленина или в память Кровавого воскресенья) до радости (в честь ВОСР 7 ноября или в День труда 1 мая), основной праздничный настрой подразумевал гордость за свою страну и выражение благодарности к тем, кто ее возглавляет (оба чувства описывались в единой связке). Поскольку даты календаря повторялись, чувства диктовались, а образы тиражировались, то трафаретов в календарной поэзии было не избежать. Это касалось как отдельных художественных приемов, так и типовой семантики календарных месяцев: январь стал новогодним, февраль – навсегда красноармейским, март – исключительно женским, апрель – навечно ленинским, май – трудящимся и победным, ноябрь – во веки веков революционным, а декабрь долгое время был привязан к Дню конституции. Советское и природное оказывались неразрывно связаны, как будто это заложено в самом мироустройстве106. Год виделся через устойчивую рамку дат, закрепленных в сознании советского человека календарем и выученными в детстве календарными стихами.