Круглый год с литературой. Квартал второй

30 мая 1960 года умер Борис Пастернак (родился, как мы помним, 10 февраля 1890-го). В «Литературной газете» некролога нет. Только в траурной рамочке на последней страницы сообщение, что скончался член Литфонда СССР. Нам по 20 лет – мне и моему школьному приятелю. Звоним в «Литгазету», чтобы узнать, когда и где хоронят. Отвечают, что у них сведений нет. Кто давал сообщение? Литфонд? Вот туда и звоните! Телефона Литфонда мы не знаем. Не помню, откуда мы узнали, что хоронить будут в Переделкино. В день похорон приехали на Киевский вокзал. И сникли. Электрички брали с бою. Так и не попали мы на похороны. Потом-то, конечно, мы всё узнали: и как хоронили, и кто хоронил. Слушали «Голос Америки», рассказавший об этом подробно.

А мой старший товарищ Владимир Корнилов на похороны попал. И написал об этом стихи:

Мы хоронили старика;
А было всё не просто.
Была дорога далека
От дома до погоста.
Наехал из Москвы народ,
В посёлке стало тесно,
А впереди сосновый гроб
Желтел на полотенцах.
Там, в подмосковной вышине,
Над скопищем народа,
Покачиваясь, как в челне,
Открыт для небосвода,
В простом гробу,
В цветах по грудь,
Без знамени, без меди
Плыл человек в последний путь,
В соседнее бессмертье.
И я, тот погребальный холст
Перехватив, как перевязь,
Щекою мокрою прирос
К неструганому дереву.
И падал полудённый зной,
И день склонялся низко
Перед высокой простотой
Тех похорон российских.

* * *

30 мая 1912 года родился Лев Иванович Ошанин, очень известный и почитаемый в СССР поэт-песенник.

Мы познакомились с ним в 1976 году на днях литературы в Молдавии. Наша группа литераторов выезжала из Кишинёва для выступлений в один из районов республики. Эту группу возглавлял Ошанин.

Руководителем он оказался очень толковым. За два дня нам нужно было выступить в пяти или шести местах – в колхозах, на промышленном предприятии, в школах, в библиотеках и не помню уже где ещё. Каждый раз на остановке нас встречали улыбчивые девушки в национальных одеждах с караваем хлеба и солонкой, с вином, которое разливалось тут же в чаши, фруктами на закуску. А потом на нас налетали пионеры с букетами цветов и заваливали нас ими. Цветы приходилось удерживать в огромных охапках, прижимая их к животу и мечтая от них избавиться.

Лев Иванович ситуацию просёк мгновенно.

– А скажите, – спрашивал он встречающих, – где здесь ближайший памятник Ленину?

Памятник всегда оказывался неподалёку: мы ведь останавливались у райкома или у райисполкома.

– Как товарищи? – обращался к нам Ошанин. – Я думаю, что мы должны выполнить долг советского гражданина и возложить эти цветы к памятнику дорогого Ильича.

Мы радостно соглашались, а он, избавившись от цветов и отряхивая руки, заговорщицки нам подмигивал.

Он не любил вспоминать, что был автором «Гимна демократической молодёжи мира», что написал «Ленин всегда с тобой», что получил в 1950-м сталинскую премию за цикл стихов и песен к кинофильму «Юность мира». Зато песню «Эх, дороги» вспоминал с удовольствием. «Я и сам себе не поверил, – говорил, – когда нашёл этот эпитет о погибшем: «неживой». А потом понял: это моё, кровное».

Я его понимал. «Течёт Волга» или «Я работаю волшебником» – это, конечно, не «Гимн демократической молодёжи». Но и не «Эх, дороги» – песня, ставшая народной. Такой он больше не написал. Не смог.

Он был воистину графоманом. На приёмах, выпив пару рюмок, доставал ручку и блокнот, быстро-быстро писал, а потом вставал и читал порой довольно длинный стихотворный тост, чем дивил партийных начальников.

Да и человек он был сложный. В Чистополе во время войны Пастернак рекомендовал его в Союз писателей, чтобы Ошанин смог поехать военным корреспондентом на фронт, куда он рвался, но из-за плохого зрения его не пускали. Он вступил в Союз и на фронте побывал. И что же? Остался благодарен Пастернаку? Как бы не так! Выступил яростным хулителем Пастернака в кампанию, которая разгорелась в связи с присуждением поэту Нобелевской премии.