Круглый год с литературой. Квартал второй

И всё же одну цитату из Федотова я здесь приведу. Она относится не столько к Ключевскому-историку, сколько к Ключевскому-стилисту:

«Ключевский, как художник, – прямое отрицание шестидесятых годов. Как писатель, он совершенно одинок – до самого XX столетия. Его поколение, порвав с великой карамзинско-пушкинско-гоголевской традицией, размотало все формальные достижения русского слова, разболтало и развинтило синтаксис, засорило словарь. Даже Толстой и Достоевский, в своей свободе и беззаконии, не могут быть учителями безукоризненной русской речи. Ключевский был не только образным и ярким писателем (эти качества не были утрачены и в 60-х годах), но и строгим, чеканным, изысканным мастером. Его искусство граничило с искусственностью, не допускало ни малейшей вольности. Каждая острота отшлифована, правится годами, получая классическую отточенность».

К этому добавлю, что Ключевский был любителем и ценителем русской классической литературы. И охотно выступал с речами о ней на каких-нибудь собраниях, посвящённых той или иной знаменательной литературной дате. Скажем, на заседании Общества любителей российской словесности, отмечавшего 50 лет со дня смерти Пушкина, он прочитал яркую речь, которая была напечатана под заглавием «Евгений Онегин и его предки».

Таков уж великолепный стиль этого человека, что, начав его читать, вы не оторвётесь. Но, читая, не забывайте, что Василий Осипович не литературовед, а историк. «Поэтому, – передаю ему слово, – я не введу вас в недоумение, когда буду говорить об отце, дяде и прадеде Онегина».

* * *

Не знаю, как кому, а мне трудно отделаться от собственного первого впечатления, которой сложилось от прочитанной книги.

Книгу Евгении Соломоновны Гинзбург, умершей 25 мая 1977 года (родилась 20 декабря 1904-го), «Крутой маршрут» я прочёл, как многие из моего поколения, в самиздате, и она меня потрясла. Я и до этого и позже читал повествования бывших лагерников, но потрясение испытал лишь трижды – от «Архипелага Гулага», от мемуаров Евфросинии Керсновской и от «Крутого маршрута».

Внук смоленского крестьянина, расстрелянного в 1938-м по сталинской разнарядке, я уже был подготовлен моим дядей, старшим сыном репрессированного деда, к восприятию Сталина как убийцы невинных людей, и потому не горевал, как другие, когда (мне было тринадцать лет) Сталин умер. Потому и одобрил расстрел Берии и доклад Хрущёва на партийном съезде. По правде сказать, XXII съезд меня обрадовал ещё больше, чем XX-й. Там Хрущёв заставил делиться воспоминаниями о преступлениях Сталина всех своих соратников – Брежнева, Подгорного, Микояна, Косыгина, Шелепина. И они рассказывали такие подробности, от которых пропадала вера в Сталина даже упёртых коммунистов. Впрочем, мне тогда казалось, что пропадала. Никак не ожидал, что такие монстры политбюро, как Лигачёв, Строев, Долгих, нынче обнажат то, что пришлось им скрывать, – тоску по Сталину.

От «Крутого маршрута» веяло (простите за тавтологию) крутой правдой. Что его автор – мать Василия Аксёнова я узнал тогда же. Позже, в Дубултах, Вася рассказывал, что у матери был более откровенный и беспощадный вариант. Но как-то, испугавшись ареста, она его сожгла. Потом по памяти восстановила тот, что мы все читали.

– Вася! – сказал драматург Э., – А ведь её проза, пожалуй, посильней твоей будет!

Аксёнов не принял хамской шутки:

– Вот уж чьё мнение меня никогда не интересовало, так это твоё! – сказал он жёстко.

Сильней ли проза матери прозы сына? По-моему, так вопрос ставить нельзя. У Аксёнова есть удивительные удачи, с которыми он остаётся в литературе. «Крутой маршрут» тоже в ней остаётся. Перечитал и убедился, что первое впечатление меня не подвело: проза Евгении Гинзбург – настоящее явление в искусстве.

* * *

Что вы знаете о поэте Александре Алексеевиче Крестинском, родившемся 25 мая 1938 года? Я помнил его по журналу «Костёр», где он работал почти 10 лет с 1960-го, печатался там как детский поэт под псевдонимом Тим Добрый. Неплохие игровые стихи.

В 1969 году вышла книга «Туся» (повесть). С тех пор я знал, что Крестинский не только поэт, но и очень неплохой прозаик.