Кругом измена, трусость и обман. Подлинная история отречения Николая II

А. И. Гучков был тесно связан с военными кругами и сыграл ведущую роль в организации бездействия армии в подавлении беспорядков в Петрограде. Так, начальник войсковой охраны Петрограда генерал М. И. Занкевич, выполняя условия договоренности с Гучковым, предпринял шаги, которые были направлены на ослабление обороны района Адмиралтейства и Зимнего дворца^{938}.

А. Б. Николаев пишет о Занкевиче, что «начальник войсковой охраны Петрограда, который должен был по долгу службы предпринять все необходимые меры для подавления революции, оказался в сговоре с руководителями восстания, вернее, с одним из них — А. И. Гучковым»^{939}.

А. Б. Николаев предполагает, что у А. И. Гучкова имелись соответствующие договоренности с командирами некоторых полков о линии поведения в случае возникновения стихийных солдатских выступлений^{940}.

28 февраля А. И. Гучков выезжал агитировать военнослужащих в казармы Лейб-гвардии Павловского полка, 1 и 2 марта он вёл агитацию в других частях. Участвовал Гучков и в захвате Главного артиллерийского управления (Литейный пр., Д. 46).

Сотрудничество А. И. Гучкова и А. Ф. Керенского ярко проявилось в захвате императорского поезда 1 марта 1917 г. Технически этот захват осуществлялся А. А. Бубликовым. Но Бубликов был лишь исполнителем. Подлинным руководителем захвата был Николай Виссарионович Некрасов. Позже, в 1921 г., Н. В. Некрасов вспоминал, что ему особенно врезались в память «погоня за царским поездом, которую мне довелось направлять из Государственной думы, давая распоряжения Бубликову, сидевшему комиссаром в министерстве путей сообщения»^{941}.

Н. В. Некрасов был членом верховного совета Великого Востока Народов России и по масонской линии подчинялся А. Ф. Керенскому. Но одновременно Некрасов был активным участником «заговора Гучкова», входил в его «тройку», планировавшую в конце 1916 г. свержение и арест Императора Николая II.

Очевидно, что захват императорского поезда и отречение Императора Николая II были нужны как Гучкову, так и Керенскому. Определённые разногласия у них могли быть только касательно формы этого отречения. Гучков выступал за внешне «легальные» формы, за «добровольное» отречение, Керенский — за революционные: царь сначала официально задерживался, затем «отрекался», потом официально арестовывался. В конце концов произошло слияние этих двух вариантов. Думается, что это слияние стало возможным в результате достигнутого компромисса между Гучковым и Керенским. В отличие от Н. С. Чхеидзе, А. Ф. Керенский понимал, что революционный арест Императора и простое отречение его от престола будет, по выражению М. В. Родзянко, означать, что царь отрёкся «в пользу никого». А это, в свою очередь, чётко выявляло бы революционную сущность нового режима, которую А. Ф. Керенский до поры до времени хотел скрыть. Нужно было создать впечатление легитимной передачи власти. Но такой передачи, которая привела бы к обезглавливанию монархии и, как следствие этого, к её гибели.

Не вызывает сомнений, что после того, как императорский поезд был направлен в Псков, Керенский и Гучков действовали в отношении Государя в полном согласии.

Уже днём 2 марта о предстоящем отречении Государя говорили открыто. В 15 ч в Екатерининском зале Таврического дворца П. Н. Милюков заявил: «Старый деспот, доведший Россию до полной разрухи, добровольно откажется от престола или будет низложен. Власть перейдёт к регенту великому князю Михаилу Александровичу. Наследником будет Алексей»^{942}.

Заметим, Милюков в середине дня 2 марта говорит об отречении как о деле решённом. Государю остаётся только выбрать между добровольным отречением или низложением.

В 17 ч 23 мин 2 марта в разговоре по прямому проводу генерала В. Н. Клембовского с главным начальником Одесского военного округа генералом от инфантерии М. И. Эбеловым Клембовский уверенно заявлял: «Исход один — отречение в пользу Наследника под регентством Великого Князя Михаила Александровича. Его Величество решение ещё не принял, но, повидимому, оно неизбежно»^{943}.

Откуда такая уверенность у помощника начальника штаба Ставки?

Как мы помним, генерал Ю. Н. Данилов сообщал в 20 ч 55 мин 2 марта, что «окончательное решение вновь откладывается»^{944}.