Кругосветное счастье

— Какой ты скучный, Даня! — сердито воскликнула Наташа и хотела было захлопнуть окно, как сначала замерла, потом широко раскрыла глаза и радостно засмеялась.

Я обернулся. За моей спиной стоял Шварц. В одной руке он держал седло гоночного велосипеда, а в другой — коробку шоколадных конфет «Травиата», которую протягивал над моим плечом в Наташино окно. В те годы конфетная фабрика имени Микояна выпускала целую серию шоколадных коробок с оперными названиями: «Пиковая дама», «Травиата», «Руслан и Людмила», «Снегурочка»…

— Спасибо, огромное спасибо, Шварц. Я так люблю шоколадные конфеты, — сказала Наташа. — Давайте познакомимся. Меня зовут Наташа.

— Красивое имя! — сказал Шварц.

— А это мой друг Даня, — сказала Наташа.

— Шварц, — сказал Шварц и протянул мне руку. Рука была жилистая, загорелая, стремительная. Весь он был, как стрела. — Шварц, — еще раз повторил Шварц.

— Я знаю, что Шварц. Все знают, что вас зовут Шварц.

— Вообще-то Шварц моя фамилия. А зовут меня Владимир. Владимир Шварц. Но все привыкли: «Шварц». Еще с флотских времен.

— Вы были моряком?

— Служил на флоте.

— Как здорово! — воскликнула Наташа. — Вот и Даня собирается. Верно, Даня?

— Ну, если примут по зрению, — ответил я.

— Обязательно примут! — твердо сказал Шварц. — У меня друзья на флоте! Так и знай, Даня, с флотом будет полный порядок! Честное чемпионское!

— Здорово! — ответил я.

— Никаких сомнений! — подтвердил Шварц.

— Вот видишь! — сказала Наташа. — Ты тоже будешь моряком, как Шварц.

— И чемпионом, — сказал Шварц. — на флоте уважают чемпионов. Ну, если и не чемпионов, то хотя бы крепких спортсменов. Ты любишь спорт, Даня?

— Еще бы! — сказал я. — Футбол, хоккей и особенно — велогонки.

— Велогонки! — подхватил Шварц. — Да это самое главное для моряка — любить велогонки. Море ведь как огромный велотрек. И волны обгоняют друг друга. Как велогонщики!

— Вы так красиво рассказываете, Шварц! — улыбнулась Наташа.

У нее была какая-то особенная улыбка. Хотелось смотреть, не отрываясь. Манящая улыбка.

— Тебе нравится, Наташа, как я рассказываю? Можно на «ты»? — спросил Шварц.

— Конечно! Только я вас буду на «вы», Шварц?

— Как тебе удобнее поначалу, — ответил Шварц и обратился ко мне: — Мы говорили с тобой, Даня, о велогонках. О велоспорте, который необходим, если ты хочешь стать моряком. У тебя есть велосипед?

— Еще довоенный. Отцовский. Со шведской втулкой на заднем колесе! — ответил я и замолчал. Ну что мне было рассказывать Шварцу про отца, который тоже был моряком во время войны. Про отца, который ушел от нас с мамой к другой женщине. — Есть у меня велосипед!

— А ты, Даня, хотел бы попробовать на гоночном?

— Еще бы!

— Так возьми мой и катайся, хоть целый час! — сказал Шварц и, оторвав свою руку от велосипедного седла, переложил мою ладонь с Наташиного подоконника на черную упругую кожу своего чемпионского велосипеда. — Не спеши. То есть не спеши возвращаться!

Я гонял целый час, а может быть, и дольше. Часов у меня не было. В то время ни у кого из подростков не было часов. Жили бедно. Да и не принято было школьнику иметь часы. Первые часы отец подарил мне, когда я поступил в медицинский институт. Не в военно-морское училище, а в медицинский институт. Правда, море не хотело отпускать меня и там. Студенты моего института, в том числе и я, проходили военно-морскую практику на подводных лодках. Но это — сюжет для другого рассказа. А в тот день, когда Шварц появился в нашем дворе и завел разговор со мной и Наташей, а потом дал мне свой чемпионский велосипед, я катался не меньше часа. Я гнал по стреле Новосельцевской улицы от моего дома в сторону станции Кушелевка, потом возвращался, чтобы пересечь проспект Энгельса и мчаться по Ланскому шоссе до самой Черной речки, где был смертельно ранен Пушкин. Смертельно ранен на дуэли из-за ревности к своей жене Наталье, Натали, Наташе.