Круиз 'Розовая мечта'

...Ассоль ждала меня у ворот кладбища, хотя я опоздала более, чем на час. Она была не одна - рядом, понуро опустив гордые плечи и сунув руки в карманы, безмолвно возвышался Аркадий. Поза усталости и печали была столь несвойственна этому человеку, что я узнала его только с метрового расстояния. Мы поздоровались. Заплаканная Асооль в черном креповом костюме с шифоновым бантом на затылке, уныло смотрела на букет роз в моих руках.

- Извините за опоздание, я прямо из Шереметьева... Это ужасно...

- Слава, супруга Игоря ждет нас дома. Мы должны помянуть беднягу. Прошу в мою машину. Твою отпаркуют к дому мои ребята.

В доме Рустамовых было пусто. Лишь две облаченные в траур молчаливые фигурки встречали нас возле накрытого стола - это были жена и мать погибшего. Я опускала глаза, не рискуя заглянуть в лица женщинам, потерявшим самых близких людей - не хотелось носить в своем сердце чужую боль: оно и так грозило разорваться от собственной. Но портреты в траурных рамках мне обойти не удалось - они стояли среди цветов - непривычно серьезный, броско-красивый, самоуверенный брюнет "кавказской национальности" и улыбающийся во весь рот мальчишка. Два передних зуба едва прорезались сквозь розовую десну, обещая вырасти крупными и здоровыми - на всю долгую жизнь. Я положила у портретов розы и молча выпила вместе со всеми заупокойную рюмку.

Мы незаметно покинули скорбный дом, весело глядящий на весеннюю лужайку двухэтажным нарядным фасадом. На газоне, возле качалки валялся футбольный мяч и чья-то футболка ждала хозяина на спинке плетеного кресла.

- Скоро сюда прибудут родственики и друзья - начнется настоящая панихида с плачем, речами и клятвами отомстить. - Объяснила Ассоль. Аркадию разрешили пройти церемонию отдельно. Ну, и нам заодно, как близким подругам. - Она философски вздохнула, давая понять, что смерть примиряет вражду и усмиряет ревность, поскольку она - превыше всего. - А мне, как назло, все его анекдотики в голову полезли... Помните, про новых русских? Воспоминаний не получилось. Мы притихли, сраженные не столько скорбью, сколько растерянностью. Умудренный жестоким опытом ум, относивший подробные происшествия к рангу заурядных примет современности, никак не мог примирить со случившимся чувства. Они бунтовали, взывая к отмщению.

- Ну вот, ты почти дома. Извини, что не провожаю, я должен вернуть Славу мужу. - Аркадий притормозил у Аськиного подъезда. - Постарайся уснуть, детка.

Мы ехали молча, только возле Белорусской площади я вспомнила, что не назвала Аркадию адрес. А он и не спрашивал.

- Не хочешь посидеть полчаса в кафе? Здесь вместо шашлычной уютный уголок обставили. - Нарушил паузу Аркадий.

- В другой раз. Я совершенно выбита из колеи. Домой надо.

- Тогда постоим пять минут у обочины. Я ведь специально проводить тебя напросился. - Аркадий остановил машину, вышел и, открыв дверцу, предложил мне занять место рядом с ним. - Так будет проще разговаривать. Сколько мы не виделись? Восемь месяцев?.. За это время можно ребенка выносить. А я никак не приду к определенному решению. Но недавно решился... - Он развернулся ко мне и оценивающе оглядел, прикидывая, выдержу ли я его сообщение. - Уставшая, испуганная, печальная...

- А как еще? Я не была поклонницей Игоря, но случившееся с ним и мальчиком потрясло. Каждый день видишь нечто подобное на экране и вдруг по-настоящему удивляешься - неужели возможно такое? Трудно поверить в жестокость, когда она совсем рядом... Неординарные качества существуют в нормальном сознании абстрактно, в виде символов: гениальность, зверство, цинизм, подлость...

- Тебе повезло, Слава. Для меня они далеко не абстракция, а житейская повседневность. Не знаю как гениальность, а зверство и цинизм популярны нынче не менее, чем кариес, которым пугают в рекламах... Короче... Ты вправе относиться к моим словам как угодно, но я обязан, в целях твоей безопасности, рассказать кое-что...

Я молчала, соображая, куда метит Аркадий. И в первую очередь подумала о том, что он будет говорить о Юле. Ведь Аська знает о нашем романе, а я была невысокого мнения о её способности хранить тайны.

- Вы хорошо жили с Сергеем эти годы. Он любит тебя. И ты... - Он заколебался. - Хорошая жена.

- Хорошая - не значит вернаяи не значит - любящая. Это ты хочешь сказать?

- Нет. Ты - хорошая, доверяющая мужу жена. Вот так, вроде, точно... Слав, ты хорошо помнишь ситуацию с гибелью своего отца?

Я отвернулась, разглядывая в окно, как рабочие, перебрасываясь выразительными репликами, разгружали фургон с офисной мебелью. На асфальте уже стояли кресла и длинный черный кожаный диван. На таком Аська отдавалась своему менеджеру. Интересно, знает ли об этом Аркадий? В любом случае, не я буду тем человеком, который "откроет ему глаза".

И я никогда не смогу забыть о том дне, когда мать показала мне письмо из Тбилиси, состоящее всего из нескольких слов: "Похоронили Георгия. Погиб в тюрьме". Моему отцу было 58 лет.