Круиз с миллиардером

Джон сглотнул слюну. По излишней метафоричности восприятия еды он понял, что сильно голоден. Но всё же решил не начинать без Софии. Тем более он собирался представить её в новом качестве.

Родственники только и ждали его сигнала, чтобы приступить к еде. При всём множестве отрицательных черт дурное воспитание отнести к ним было нельзя.

– Мы кого-то ждём, отец? – поинтересовался Адам спустя пару минут напряжённого молчания за столом.

– Да, мою возлюбленную, – Джон намеренно смотрел в сторону, на мелкие барашки белой пены, позволяя гостям вволю налюбоваться выражением его лица. Сейчас они пытались отыскать на нём следы улыбки, чтобы свести сказанное к шутке и неискренне посмеяться.

Но Джон оставался максимально расслабленным. Не дождутся. Зато уж как он посмакует их реакцию, когда София наконец поднимется в столовую. Вот тут и можно будет делать выводы – причастен кто-либо из них к его… недомоганию, или Джону всё же следует поискать в другом месте.

– А вот и она, – с улыбкой заметил он, услышав шаги девушки на лестнице.

На удивление сам он ждал Софию с нетерпением и был искренне рад, что его сиделка наконец появилась.

Джон поднялся со стула и сделал пару шагов к зоне отдыха, чтобы встретить девушку и провести к столу.

Но неожиданно вместо красавицы Софии, которую он оставил в каюте несколько минут назад, показалось пугало в буром балахоне, мышастом парике и дурацких круглых очках.

Джон несколько мгновений смотрел на неё во все глаза, не в силах поверить в реальность происходящего. А потом запрокинул голову и заливисто расхохотался.

* Яйцо пашо́т (фр. œuf poché от pocher – опускать в кипяток) – традиционное французское блюдо на завтрак из разбитых яиц, приготовленных способом пашот: помещённых в горячую воду без скорлупы. При таком способе приготовления получается мягкий кремообразный желток, окутанный лепестками белка. Главное – яйца должны быть свежими, а вода никогда не должна кипеть.

** Крок-месье (фр. croque-monsieur) – блюдо французской кухни, представляющее собой горячий бутерброд с ветчиной и сыром. Является популярной закуской во французских кафе.

32

Отсмеявшись, Джон сделал несколько шагов по направлению ко мне и взял меня за руку.

– Что это за цирк? – прошептал он громким шёпотом, склоняясь к моему лицу.

– Ну они же считают, что твоя сиделка выглядит именно так, – невинно похлопала я ресницами. Из-за круглых стёкол очков это наверняка смотрелось очень комично. – Не стоит обманывать надежды твоих родственников.

– Ну конечно, и как я сам не догадался. – в его глазах плясали бесенята. – Ну тогда и мне стоит сыграть на публику.

Джон вдруг склонился ещё ближе к моему лицу. И не успела я хотя бы осознать, что он задумал, как его горячие губы прижались к моим губам.

Ох…

Как же потрясающе он целуется. Это одновременно и сладко, и томительно, и волнующе, и немного страшно…

Джон отстранился первым. Я, целуясь с ним, совершенно теряла голову. Моя способность мыслить здраво и рационально куда-то улетучивалась. Я так полагаю, она улетала куда-то за радугу, вслед за розовыми бабочками, которые сейчас кружились у меня в животе.

– Пошли, – прошептал Джон, прижимаясь лбом к моему лбу. – Поздороваемся с нашими гостями.

Может, и у него подкашивались ноги, и это было единственной возможностью сохранить вертикальное положение? По крайней мере, мне хотелось думать, что и на него эти поцелуи производили такое же потрясающее впечатление.

«Только не увлекайся излишними надеждами, Горцева!» – одёрнула я себя. Ещё не хватало влюбиться и отправиться домой с разбитым сердцем.

Джон снова взял меня за руку и повёл в столовую.

С каждым шагом я чувствовала, как сердце предательски опускается в пятки, колотясь всё громче и громче. Паника наступала, накрывая меня тёмными удушливыми волнами.

Широкая твёрдая ладонь Джона была одновременно и якорем, позволяющим остаться на плаву во время бури, и кандалами, приковавшими меня к этому упрямцу. Если б не он, я наверняка убежала бы обратно в свою каюту.

Он словно предвидел мгновения слабости и сомнений, накатывавшие на меня, и сильнее сжимал пальцы, позволяя чувствовать свою поддержку. Почему-то, несмотря на весь ужас и абсурдность сложившейся ситуации, близость Джона вызывала у меня ощущение защищённости. Я где-то на уровне подкорки, даже бессознательно знала, что он меня защитит от собравшихся за столом хищников.

У меня в голове сразу же возник образ поджарых гиен, которые медленно обступают со всех сторон отбившегося от стада телёнка. И пусть их жертва ещё жива и стоит на ногах, но она слишком неопытна и беззащитна, чтобы им противостоять. Эти хищники уверены в своих силах, они знают, что скоро полакомятся вкусным сочным мясом…

Брр. Картинка была настолько яркой, что я помотала головой. Мне нужно было встряхнуться, сбросить наваждение.

– Всё в порядке? – едва слышно, почти не шевеля губами, спросил Джон.

– Нет, но я справлюсь… Постараюсь не прыгнуть за борт, – усмехнулась я, клацая зубами. И только сейчас осознавая, что из-за нервного напряжения меня бил озноб.